"Консультант предлагает идеальное решение, а инхаус – оптимальное": интервью с вице-президентом МТС

Руслан Ибрагимов, вице-президент ПАО "МТС" по корпоративным и правовым вопросам, рассказал "Право.ru" об особенностях инхауса в сравнении с консалтингом и специфике телеком-отрасли. Не обошел стороной он и историю своей карьеры: какую роль в ней сыграл Леонид Меламед и почему МТС стал для него вторым домом. Ибрагимов поделился и информацией о том, для какой работы их компания привлекает сторонних юристов. 

– Вы привлекаете для своей работы внешних консультантов?

– В блоке по корпоративным и правовым вопросам МТС объединены семь департаментов, каждый из которых имеет свою специфику. Соответственно у каждого из них свои подходы и потребности, и далеко не все эти подразделения прибегают к сторонней помощи. Выделю тех, кто к ней обращается. Чаще всего привлекает внешних консультантов департамент по корпоративным сделкам и защите инвестиций, который занимается M&A. Время от времени взаимодействует с консультантами департамент судебной и административной практики, где сосредоточена вся претензионно-исковая работа. По мере необходимости привлекают консультантов департамент корпоративного права и департамент корпоративного управления, который в том числе отвечает за вопросы учета и управления интеллектуальной собственностью. Остальные три подразделения нашего правового блока справляются своими силами: это юридический департамент, департамент управления регуляторными рисками (наш стратегический GR) и департамент акционерной стратегии.   

– Есть какая-то динамика по привлечению внешних консультантов в последние годы? Поменялось ли что-то в связи с реформой ГК?

– Многое зависит от специализации подразделений и развития ситуации. Например, департамент по корпоративным сделкам и защите инвестиций привлекает внешних специалистов из года в год всё реже. Связано это с тем, что у нас сформировалась достаточно сильная собственная правовая экспертиза. Каждый год у нас в проработке по 35–40 сделок M&A. Учитывая такое количество, мы приобретаем больший опыт, чем некоторые известные консультанты. Поэтому по линии M&A мы обращаемся к сторонней помощи, когда нужно провести due diligence или решать вопросы в иностранных юрисдикциях.

Департамент корпоративного права точечно пользуется услугами консультантов, когда на рынке появляются какие-то новые правила игры или тренды, которые нам нужно понять. Один из римеров – выход кодекса корпоративного управления. Мы тогда обратились за сторонней помощью, чтобы качественно имплементировать положения этого документа в работу компании. То есть нам скорее нужны были советы не по юридическим, а по организационным-юридическим вопросам. С реформой ГК здесь прямой связи нет. Более того, с некоторыми из последних изменений в Кодекс мы сами активно работали, включившись в их подготовку на самом раннем этапе.

Мы присутствуем в рабочих группах по подготовке различных нормативных актов, поэтому у нас отсутствует необходимость привлекать консультантов для разъяснения последних законодательных новелл. Кроме того, у нас в составе юридического подразделения есть проектно-аналитический отдел, который сам выполняет функцию консультанта для внутренних заказчиков, включая юристов. Вместе с тем мы привлекаем сторонних консультантов для построения комплаенс-систем. Но и в этом случае мы опять же хотим получать услуги на стыке юриспруденции и организационного развития.

И, наконец, мы привлекаем внешнюю помощь для департамента судебной и административной практики, поскольку судебная нагрузка возрастает из года в год. Однако мы обращаемся к консультантам по самым крупным и прецедентным делам или в случаях, когда спор перерастает в многочисленные взаимосвязанные разбирательства.

– В рамках одного спора?

– Да, ведь физически своих ресурсов может не хватить. Но мы всегда смотрим на цену и качество необходимых услуг. И, хочу подчеркнуть, по основным направлениям деятельности мы справляемся собственными силами. У нас достаточно собственной отраслевой экспертизы, и вряд ли в области связи консультант может нас существенно обогатить новым знанием. Консультант, как правило, "продает" свой прошлый опыт, а таковой есть у нас самих. Нам бы таких консультантов, которые про будущее…

– А таких нет?  

– Во всяком случае, это, наверное, редкий случай.

– Назовите пять вещей, которые отличают работу инхаусов от деятельности юрконсалтинга.

– Отличий достаточно много. Но есть одно принципиальное отличие, которое определяет все остальное: консультант предлагает идеальное решение, а инхаус – оптимальное.

– То есть инхаус – больше реалист?

– Можно и так сказать. Мы, когда рекомендуем то или иное решение, учитываем все факторы, в том числе и внутренние. Консультант не может всего этого знать исходя из объективных причин.

– В инхаус вы пришли из адвокатуры. Вам тяжело дался такой переход?

– Все получилось легче, чем я думал. И это определяется спецификой компании, в которой я работаю. МТС – компания с прекрасной корпоративной культурой и традициями. У меня всегда была профессиональная свобода творчества, но при этом и конкретная задача, которую можно описать девизом "большой корпорации – большой щит". Конечно, были мелкие трудности, но это неизбежно. Может, физически было порой непросто, но не более того.

– Почему вы выбрали для работы инхаусом именно эту отрасль?

– Я ее, в общем-то, и не выбирал. До прихода в МТС я сам был консультантом и в этом качестве оказывал услуги страховой компании "Росно" (прим. ред. – ныне "Альянс"), которой тогда руководил Леонид Меламед. В 2006 году он возглавил МТС. Видимо, опыт нашего сотрудничества он оценил положительно, и я был приглашен в захватывающий проект под названием МТС. Получилось, что вместо нового крупного клиента я получил работодателя. Примечательно другое: моя первая профессия после школы – монтер АТС и радио. Так что судьба вновь привела меня к тому, с чего я начинал. Правда, на совершенно ином уровне.

Да и монтером я трудился в медицинском учреждении, а Леонид Меламед тоже по образованию медик. Вот так интересно складывались обстоятельства. Откликнувшись на его предложение в 2006 году, я пришел в новую для себя отрасль.

— Проработав много лет в телекоме, что бы вы отметили в качестве основной специфики в вашей работе?

– Во-первых, мы были не только свидетелями становления законодательства в телеком-отрасли, но и старались помогать этому процессу. Складывающаяся бизнес-практика и развитие технологий зачастую опережали развитие нормотворчества. За последние несколько лет на наших глазах в отрасли происходит качественный скачок – операторы связи диверсифицируют бизнес, осваивают новые направления. Как вы видите, сегодня мы работаем не только в телекоме, но и в других областях – в сфере телевещания, ритейла, финансовых услуг, ИТ, системной интеграции. Поэтому мы в диалоге с законодателями, регуляторами, коллегами по отрасли принимали участие в формировании отраслевой нормативной базы.

Во-вторых, свою специфику привносит сам рынок. В России работает несколько крупных компаний, которые и представляют основную часть бизнеса. И еще мы связаны друг с другом технологически в единую сеть. Это нас удерживает от открытых споров с нашими конкурентами, так как публичные войны между операторами могут негативно отражаться на потребителях. Кроме того, в силу отраслевых особенностей судьям достаточно сложно решать наши споры. У нас ведь нет специализированных судов, поэтому в решении проблем стороны предпочитают выбирать путь здравого компромисса.

– То есть действуете с оглядкой друг на друга?

– Да, мы склонны к поиску разумного баланса.

– Споров каких категорий у вас больше всего?

– Судебная нагрузка возрастает. Много разбирательств с надзорными органами, с которыми превалируют административные дела. Хватает споров и с подрядчиками, особенно когда они банкротятся. Прибавляется количество антимонопольных дел.

– Какой был сам интересный судебный кейс, с которым вы работали?

– У нас много громких дел, и в основном они связаны с другими юрисдикциями. Прямо или косвенно все они касались отношений с государственными органами иностранных государств, где цена рисков всегда была велика. Например, среди таких разбирательств по напряженности, продолжительности и резонансу я бы выделил спор вокруг нашего актива в Киргизии. Тогда нас грубо вытеснили с рынка и еще пытались взыскать какие-то деньги. В итоге мы семь лет боролись в нескольких юрисдикциях за компенсацию убытков от потери бизнеса. И, в конце-концов, добились желаемого.

Еще стоит вспомнить один спор – достаточно короткий, но по деньгам очень крупный. Акционеры "Связного" предъявляли к нам требования, которые по размеру претензий на тот момент (свыше 77 млрд руб.) были на втором месте в истории современного российского правосудия (см. "Связной" отказался от претензий к МТС на 77,7 млрд руб."). 

– Опишите, пожалуйста, одну важную правовую проблему, с которой вы сталкивались в последнее время.

– Наш юридический блок не только управляет рисками, но и старается создавать для компании новые возможности для бизнеса. Приведу яркий пример. В свое время была поставлена задача –облегчить жителям многоквартирных домов доступ к фиксированному интернету. При этом исторически операторы связи сталкивались с правовыми и организационными сложностями при подключении своих сетей к многоэтажкам. По закону нужно созвать общее собрание жильцов и добиться, чтобы они квалифицированным большинством голосов поддержали подведение кабеля и установку оборудования оператора. Но на практике собрать жильцов и провести такое голосование очень трудно. В этих условиях управляющие компании пытаются предлагать нам свои решения этой проблемы, не всегда корректные и приемлемые для нас. В целом же мы столкнулись с правовой проблемой – коллизией двух конституционных принципов. По Конституции мы не можем нарушать имущественные права собственников жилья, размещая оборудование в помещениях, находящихся в совместной собственности. Но есть и другой конституционный принцип – право любого гражданина на свободный доступ к информации. Мы работаем с регуляторами и ведомствами над решением этой проблемы – коллизии двух конституционных норм. И я надеюсь, что в ближайшем будущем вопрос доступа операторов связи в жилые дома будет решен на законодательном уровне. С профессиональной точки зрения это должен быть очень интересный опыт.

– Что, по-вашему, следует законодательно урегулировать в России в связи с развитием интернета?

– Интернет постоянно эволюционирует, и этот процесс можно сравнить с эволюцией общества. Когда стали возникать ситуации, приводящие к причинению вреда третьим лицам, то тогда в обществе и появилась необходимость в определенных поведенческих нормах. Со "всемирной паутиной" то же самое. Интернет можно не трогать до тех пор, пока лица, работающие в этой среде, не нарушают чьих-то прав. В настоящее время мы становимся свидетелями подобных нарушений. Так что, несомненно, ответственность за действия во всемирной сети будет усиливаться. Ключевым фактором в этом деле будет решение государства о деанонимизации интернета. Думаю, постепенно мы придем к этому.

– Насколько эффективно регулирование "всемирной паутины" в России?

– Если интернет всё еще развивается у нас, это значит, что не так всё плохо!

– А хотели бы поменять что-то в своей сфере, может что-то в законодательстве по вашей отрасли устарело и не выполняет свою роль?

Первое – это решить проблему входа операторов в жилые дома, о чем я говорил ранее. Второе – надо выработать единые подходы к регулированию, да и сам понятийный аппарат под стандарты Big Data, параллельно пересмотрев законодательство о связи и о персональных данных. Это поможет развивать новые технологии. И третье – нам надо создавать новую отрасль права для цифровой экономики – т. н. "право машин", которое будет регулировать отношения людей с новыми объектами права – с роботами, искусственным интеллектом, а также в области интернета вещей. Цифровое будущее в полной мере наступит очень скоро.

– Какие современные технологии используете вы в своей компании? Как вы считаете, смогут ли роботы заменить юристов в ближайшем будущем? Если да, то когда это может произойти и кого они могут заменить?

– Сейчас думаем над автоматизацией и роботизацией рутинной умственной работы. Но роботы в ближайшем обозримом будущем людей не заменят. Они будут для нас помощниками, а не конкурентами. Когда я начинал свою карьеру, то законодательную базу мне приходилось собирать вручную из подшивок "Российской газеты". Потом компьютерные базы данных в один момент решили эту проблему. Задача ближайшего времени – автоматизировать работу так, чтобы рутины в нашей деятельности стало еще меньше. Роботы, возможно, будут помогать рассчитывать перспективу того или иного спора, оценивать риски, собирать статистику, судебную практику, заполнять отчетность, давать простые консультации и выполнять другие подобные задачи. Это высвободит для нас больше времени на творческую работу и создаст предпосылки для качественного роста юристов в целом.

– Будут отсекаться менее квалифицированные специалисты?

–Скорее, это вынудит людей повышать свой профессиональный уровень.

– Я слышал, что вы в ближайшее время собираетесь автоматизировать процедуру комплаенса…

– В первую очередь, мы хотим автоматизировать комплаенс в сфере управления интеллектуальной собственностью. Речь идет об автоматическом поиске нарушений наших прав в интернете. Человек с этим будет справляться долго, поэтому роботизация нам должна помочь.

– Как вы считаете, готовы ли юристы к новым технологическим вызовам?

– Наша команда точно готова.

– Предлагаю перейти к теме кадров. Каких юристов вы хотели бы видеть у себя? И каких знаний, умений, навыков не хватает тем молодым специалистам, которые приходят работать к вам?

– Если говорить коротко, то я хочу видеть у себя лучших юристов-инхаусов. Мне кажется, что так оно и есть. Впрочем, то не только моя оценка, существует и определенное признание рынка. Если говорить про молодых специалистов, то почти всем из них изначально не хватает знаний, умений, опыта. Особенность работы в нашей отрасли такова, что всё это новый сотрудник может получить достаточно быстро, в течение двух-трех лет. Было бы желание. Поэтому мне важно, чтобы у человека горели глаза, и он не ленился. А в целом работа юриста – это постоянное обучение. Я люблю говорить, что право – это не только творческая, но и точная профессия. Поэтому нам нужны аналитики и креативщики в одном лице.

– Креативщик с математическим складом ума?

– Именно так.

– Сейчас много говорят о новом молодом поколении юристов, о том, какие они особенные. Согласны с таким утверждением? Много ли в вашем департаменте молодых сотрудников и есть ли у вас определенный подход к работе с ними?

– Есть распространенная точка зрения, что поколение "Y" требует своего подхода, и по статистике они любят часто менять место работы. Наверное, это так. Но мы не ставим их в какое-то особое, привилегированное положение. Их доля среди наших юристов – порядка трети. При этом "игроки" в среднем у нас работают уже больше пяти лет. А это для них не мало. Думаю, культура нашей компании достаточно сильна и притягательна, что молодежь у нас остается. И мы для них, как, впрочем, и для всех в нашем блоке, придумываем систему дополнительной нематериальной мотивации. Кроме того, у нас есть свой научный клуб, где молодые специалисты из неруководящего состава занимаются правовыми исследованиями. Из кожи вон мы не лезем, чтобы им угодить. Скорее, подтягиваем ребят под свои стандарты, а затем с их помощью повышаем наш общий профессиональный уровень.

– Как изменилось ваше отношение к работе за годы карьеры? Кто-то из юристов любит говорить, что для него работа – это вся жизнь. У вас тоже так?

– Хотелось бы избежать громких фраз. Но у меня точно очень интересная работа, она мне всегда казалась именно такой. Единственное, что изменилось за годы деятельности в инхаусе, – появилась эмоциональная привязанность к работодателю. Компания много вложила в меня, да и я старался отвечать ей тем же. Для меня МТС – это такой большой дом с очень интересными соседями.

– Как вторая семья для вас?

– Скорее, как большой круг друзей и единомышленников.

– Как бы вы построили свою карьеру, если бы все начали заново? Остались ли бы вообще в юриспруденции?

– Я бы ничего не менял. Я абсолютно доволен, как складывался мой профессиональный путь. Он был логичен и последователен. Для меня юриспруденция интересна до сих пор. В какой-то момент я хотел уйти в общий менеджмент, но удержался. Понял, что пока для меня важно оставаться в профессии. Во-первых, здесь знания и опыт накапливаются годами, что в итоге дает свой результат, да еще такое важное качество, как профессиональная интуиция. Во-вторых, сам характер работы держит в тонусе и обеспечивает постоянный жизненный драйв.

Краткая биография Руслана Ибрагимова

Вице-президент по корпоративным и правовым вопросам ПАО «МТС» c 2008 года, член Правления - с 2007 года. Работу в компании начал в 2006 году в должности директора юридического департамента, затем был назначен директором по правовым вопросам.
 
До прихода в МТС работал в московской коллегии адвокатов «Ибрагимов, Каган и партнеры». С 1996 по 2002 год занимал должность директора юридической службы, директора-партнёра, заместителя генерального директора, руководителя департамента налогового и юридического консультирования в компании RSM Top Audit. С 1992 по 1996 год работал в коммерческих банках, возглавлял юридические службы.
 
Член правления, вице-президент Объединения корпоративных юристов России (ОКЮР), старший директор Ассоциации независимых директоров, председатель Правления ассоциации «Национальный платежный совет». Член Экспертного совета при Комитете Государственной Думы РФ по информационной политике, информационным технологиям и связи, Комиссии Российского союза промышленников и предпринимателей (РСПП) по связи и ИТ-технологиям, Ассоциации юристов России и Ассоциации антимонопольных экспертов. 
 
Входит в Комитет по корпоративному управлению при Совете директоров ПАО «МТС», Советы директоров ОАО «Издательство «Высшая школа», АО «Издательство «Просвещение», ООО «Доктор рядом».
 
Родился в 1963 году. Закончил юридический факультет Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова в 1986 году. С 1986 по 1989 год преподавал на факультете права и экономики Карагандинского государственного университета (Казахстан). Закончил аспирантуру Российского университета дружбы народов им. П. Лумумбы в 1992 году. Кандидат юридических наук.