Права кредитора: выводы трёх инстанций
Кредитор банкротящегося Русского Международного Банка Вячеслав Иноземцев дважды обращался к конкурсному управляющему и требовал предоставить ему заверенную копию реестра требований кредиторов. Иноземцев, указывавший на владение 4% кредиторской задолженности, считал, что имеет на это право согласно п. 9 ст. 16 закона о банкротстве. Когда ему отказали, он решил действовать через суд.
Три инстанции оставили его требование без рассмотрения. Суды указали на три момента: во-первых, заключили они, по закону о банкротстве отдельные кредиторы не могут жаловаться на действия арбитражного управляющего банком: действовать надо через собрание или комитет кредиторов. Во-вторых, нельзя требовать копию всего реестра: можно получить только выписку из него с информацией о собственном требовании. В-третьих, ст. 26 закона о банках и банковской деятельности закрепляет положения о банковской тайне клиентов.
Суды апелляционной инстанции и округа отметили, что в реестре требований кредиторов банков указываются паспортные данные, адрес регистрации, личные телефоны, реквизиты банковских договоров и прочие данные, которые не могут передаваться третьим лицам, а потому отдельный кредитор не может получить копию всего реестра. При этом суды отклонили ссылку на п. 1 ст. 126 закона о банкротстве: они указали, что эта норма при банкротстве отменяет конфиденциальный характер информации в отношении финансового состояния самого должника, а не его клиентов.
Коррективы ВС: банковская тайна и возражения кредитору
Однако ВС заключил, что вывод судов об отсутствии у отдельного кредитора банка права на обжалование действий управляющего ошибочен (дело № А40-185433/2017). ВС указал, что в рамках закона о банкротстве, если речь идет о банке, запрета на обжалование действий управляющего нет и следует руководствоваться общими нормами, по которым жалобы возможны. Что же касается вывода о том, что право обжалования есть только у комитета кредиторов – он ошибочен, указала коллегия по экономическим спорам под председательством судьи Ирины Букиной: в п. 5 ст. 189.82 закона о банкротстве речь идет о жалобах в Банк России, а не в суд, поправила она нижестоящие инстанции.
«Запрет на заявление возражений исключал бы судебный контроль над действиями конкурсного управляющего и противоречил бы конституционной гарантии на судебную защиту прав и свобод каждого», – говорится в определении ВС.
Экономколлегия также указала, что кредитор, обладающий не менее чем 1% кредиторской задолженности, может потребовать копию всего реестра требований: такую возможность предполагает общая норма п. 9 ст. 16 закона о банкротстве.
Также ВС не согласился в полной мере с третьим выводом судов о том, что положения законодательства о банковской тайне полностью блокируют возможность получения кредиторами информации о состоянии реестра. «Конфликт демонстрирует столкновение двух противоположных ценностей, признаваемых и защищаемых действующим правопорядком: информационных прав кредиторов банка-банкрота и прав клиентов этого банка (как правило, тоже являющихся кредиторами) на сохранение в тайне сведений об их операциях, счетах и вкладах», – указал ВС в определении, а также обратил внимание, что суды не рассмотрели вопрос о том, все ли включенные в реестр требования защищены банковской тайной.
При этом судебная коллегия отмечает: вопреки доводам заявителя само по себе признание кредитной организации банкротом не устраняет режима банковской тайны.
То, что банк банкротится, говорит о том, что средств может не хватить для погашения всех требований кредиторов, признал ВС, и с каждым новым обоснованным требованием шансы вернуть деньги для остальных уменьшаются. Поэтому они объективно заинтересованы, чтобы в реестр включалась только реально существующая задолженность. Первичную проверку обоснованности требований осуществляет управляющий, остальные же должны иметь право на возражение. Но чтобы возразить против конкретных требований, нужно располагать сведениями о результатах формирования реестра, потому что в противном случае формально существующую возможность контроля управляющего было бы невозможно реализовать на практике.
Для этого у кредитора должно быть право запросить сведения о состоянии реестра: о личности кредитора и размере долга без дополнительной информации. Например, без паспортных данных. Однако сам по себе запрос информации без указания мотивов необходимости ее раскрытия недостаточен для удовлетворения соответствующего требования кредитора, подчеркнула экономколлегия.
Судьи указали, что кредитор для получения информации может привести доводы, основываясь в том числе на косвенных доказательствах, которые демонстрировали бы, что управляющему нельзя доверять.
| Действия кредитора при получении копии реестра |
| Первоначально требование с запросом информации направляется арбитражному управляющему (АУ) кредитной организацией, который рассматривает его по существу. |
| При отказе АУ предоставить сведения кредитор может обратиться с жалобой на АУ в суд. Суд оценивает убедительность доводов и доказательств кредитора. |
| Если АУ решил раскрыть информацию (или кредитор выиграл суд), то АУ обязан до передачи документов потребовать от кредитора выдачи расписки, в которой тот подтвердит, что предупрежден о конфиденциальном режиме получаемой информации и обязанности ее сохранять. |
| При несоблюдении обязанности сохранять конфиденциальные сведения лицо, чьи права были нарушены, вправе требовать от нарушителя возмещения убытков по общим правилам гражданского законодательства (из определения ВС по делу № А40-185433/2017). |
ВС направил дело в первую инстанцию для рассмотрения по существу.
Мнения юристов
Опрошенные «Право.ru» юристы в целом позитивно оценили определение Верховного суда. Радик Лотфуллин, советник , считает, что оно позитивно для практики банкротства кредитных организаций. Помимо того, что ВС разъяснил, что отдельные кредиторы вправе обжаловать действия конкурсного управляющего, суд проявил сбалансированный подход применительно к возможности кредиторов получить копию реестра требований кредиторов банка, указал Лотфуллин: «С одной стороны, высший суд признал наличие у отдельного кредитора, обладающего определённым размером задолженности, право на получение не только выписки из реестра, но и копии всего реестра. С другой стороны, данное право не является абсолютным, оно ограничено необходимостью соблюдения банковской тайны».
Конфликт между кредиторами, стремящимися получить информацию о состоянии реестра кредиторов банка-банкрота, и клиентами, которые желают сохранить в тайне свои банковские операции, неизбежен, отмечает Александр Соловьев, адвокат КА .
Абсолютизация права одной стороны означает отрицание права другой. Банковская тайна не является священной коровой и не должна быть непреодолимым препятствием для реализации прав кредитора. Поэтому единственный верный путь, по которому и пошел Верховный суд, это поиск баланса между противоречивыми, но значимыми для правопорядка интересами.
При этом ВС наметил лишь контуры правовой позиции, позволяющей учесть как право кредитора на информацию о реестре, так и право клиента на сохранение банковской тайны: из определения не совсем ясно, каким должен быть стандарт мотивировки. В настоящее время форма запроса свободная, отмечает Маргарита Добровольская, юрист , и из-за этого оценка обоснованности запроса очень субъективна. «Без достаточного урегулирования вопроса о том, что именно должен обосновать конкурсный кредитор в своем запросе, любой запрос, субъективно оцененный конкурсным управляющим кредитной организации, останется неудовлетворенным», – отмечает Добровольская.
Вероятнее всего, процедура получения копии реестра банка в любом случае станет судебной, считает Радик Лотфуллин.
В запросе кредитора в адрес управляющего должны быть указаны доводы, которые фактически показывают ненадлежащее исполнение им обязанностей. Если управляющий выдает копию реестра, следовательно, он соглашается с обоснованностью этих доводов. Я не припомню случая, когда АСВ признавало бы ошибки в работе. Поэтому на практике АСВ будет отказывать в выдаче копии реестра, а кредитор – обжаловать это бездействие.