Оспаривание сделок – это один из самых популярных способов контроля акционеров над деятельностью общества, считает Станислав Добшевич из . По словам Дарьи Захаровой, адвоката АК Бородин и Партнеры, сейчас вопросы оспаривания сделок чаще всего возникают в процедурах банкротства. Но с 2018 года появляется все больше обзоров судебной практики Верховного суда, где рассматриваются вопросы оспаривания сделок по корпоративным основаниям, говорит Захарова: «Это прямое свидетельство того, что суды часто рассматривают подобные дела и сталкиваются со сложностями».
Сейчас, по ее мнению, судебная практика во многом упрощает вопросы доказывания для истцов по таким спорам. Если еще в начале 2010-х суды считали, что убытки можно взыскать, если с определенной степенью достоверности можно доказать их размер, то сейчас тенденция сменилась на практически противоположную – достаточно доказать факт причинения убытков, а обосновывать их точный размер не требуется.
Убытки очевидны
До реформы ГК 2013 года убыточные сделки топ-менеджера можно было оспорить на основании ст. 179 ГК («Недействительность сделки, совершенной под влиянием обмана, насилия, угрозы или неблагоприятных обстоятельств»), если было злонамеренное соглашение. Сейчас обжаловать сделку можно на основании ч. 2. ст. 174 ГК («Последствия нарушения представителем или органом юридического лица условий осуществления полномочий либо интересов представляемого или интересов юридического лица»).
Нормой предусмотрены следующие основания недействительности сделки:
- сговор руководителя и контрагента при заключении сделки в ущерб интересам юридического лица;
- явный ущерб, о котором не мог не знать контрагент по сделке.
Акционеры могут пойти по первому пути и доказать договоренность сторон. Истцу крайне сложно представить доказательства сговора между топ-менеджером и контрагентом, считает Оксана Петерс, партнер . Сложности возникают, когда стороны формально не связаны, то есть при отсутствии их аффилированности. С этим согласна и Наталья Касаткина, адвокат : «Сговор не всегда очевиден, а у акционеров нет объективной возможности собрать достаточное количество доказательств в подтверждение данного обстоятельства».
Поэтому более «рабочим» механизмом на практике является второй путь, то есть доказывание явности ущерба (ч. 2 ст. 174 ГК). Явный – когда ущерб настолько явный и очевидный, что контрагент по сделке в момент ее заключения не мог не осознавать, что такая сделка является для общества невыгодной, поясняет Касаткина. Эта категория существенно облегчает доказывание, считает Игорь Вершинин, юрист ЮФ .
Это позволяет участникам обществ более гибко подходить к защите своих прав. И в случае, когда, например, сговор был, но он сложно доказуем, заинтересованные лица могут пойти по второму пути и настаивать на очевидной убыточности сделки.
Привычный пример явного ущерба – заключение сделки с неравноценным встречным предоставлением или совсем без него (например, прощение долга). Так, за несколько месяцев до увольнения генеральный директор общества «Атлант» освободил должника от выплаты 1,7 млн руб. Три инстанции признали сделку недействительной и восстановили задолженность перед обществом по договору займа (дело № А56-64772/2019).
А участник дела № А41-47896/19 успешно оспорил договор аренды. Суд выяснил, что цена действительно была занижена. Дело в том, что арендатор получал 1087% от выгоды от субаренды (получил помещения за 400 000 руб., а сдавал за 4,7 млн руб.). Еще один пример – дело № А54-3616/2015. Бывший гендиректор компании «Спецнефтепродукт» заключил лицензионный договор о предоставлении неисключительной лицензии за 5000 руб. в год, хотя рыночная стоимость такого права оценивалась в 2,3 млн руб., то есть в 467 раз больше. Суды признали сделку недействительной.
По мнению Добшевича, чаще всего по таким делам суд назначает судебную экспертизу для определения «рыночности» совершенной сделки. При этом отклонение в 10–15% в любую из сторон от рынка обычно не признается убытком для общества.
Еще суды соотносят условия и обстоятельства заключённой сделки с обычными условиями бизнеса. Так, руководитель общества простил работнику организации долг в 2,4 млн руб. по беспроцентному займу. Инстанции отметили, что «такой порядок взаимоотношений (предоставление займов работникам) не был характерен для данного общества». Предприниматели стараются извлекать прибыль от сделок, в том числе получать проценты. А тут и сделка невыгодная, и долг по ней прощают (дело № А50-8476/2018).
Также суды учтут аргументы истца о том, что сделка отличается в худшую сторону от той, которую общество заключило с другим контрагентом, считает Тарабрин. К такому выводу пришел АС Московского округа по делу № А40-57520/2017. Весомым аргументом, продолжает Тарабрин, будет то, что в договоре нет обеспечения, что выходит за рамки обычного предпринимательского риска (пример – определение Верховного суда по делу № А60-14063/2014).
Такие сделки сложнее всего оспорить, считает Дарья Захарова из АК Бородин и Партнеры: «Трудно доказать, какие действия были бы разумно необходимыми для конкретной организации в конкретный момент времени и почему директор фирмы действовал неоправданно». Вопросы, связанные с предпринимательскими рисками и их обоснованностью, всегда сложны в доказывании, продолжает эксперт. По ее словам, чтобы в этом разобраться, нужны специальные знания в сфере экономики, а судьям, как и юристам, достаточно сложно оценивать такого рода обстоятельства. Да и юристам сторон бывает непросто донести до суда свою позицию, чтобы это было понятно и правильно воспринято.
Доказывание недействительности сделок упрощается. Если раньше суды были склонны следовать формальным критериям, то сейчас подход стал более гибким. Даже если закон формально соблюден, заинтересованное лицо может доказать, что сделка противоречит интересам общества.
Аргументы топ-менеджера
Артем Данцев, юрист арбитражной практики , отмечает: при оспаривании сделки руководитель общества может заявить о том, что она, наоборот, экономически обоснованная. Например, она позволила предотвратить еще большие убытки или была частью взаимосвязанных сделок, выгодных для компании. Такую позицию высказал Верховный суд в постановлении Пленума «О применении судами некоторых положений раздела I части Гражданского кодекса Российской Федерации» от 23 июня 2015 года. Она активно применяется на практике.
Так, суды сочли оправданным отчуждение по низкой цене недвижимости, требовавшей дорогостоящего ремонта, который стоит дороже самого имущества (дело № А60-242/2017), а по другому спору признали экономически целесообразной новацию долга по поставке в заём под 20% годовых, поскольку неустойка по договору поставки составляла 36,5% годовых (дело № А40-217077/2017).
Хотя в судебной практике уже выработаны определенные подходы, Верховный суд периодически продолжает уточнять некоторые моменты, ранее не урегулированные, говорит Анна Маджар, руководитель практики банкротства АБ Плешаков, Ушкалов и партнеры. Так, в п. 17 «Обзора судебной практики по некоторым вопросам применения законодательства о хозяйственных обществах» от 25 декабря 2019 года ВС предложил новое основание для оспаривания сделок – ее можно признать недействительной по иску участника, а также в том случае, когда она не причиняет убытков обществу, но тем не менее не является разумно необходимой для хозяйствующего субъекта, совершена в интересах только части участников и причиняет неоправданный вред остальным участникам общества.
ВС признает интересы участника частью интересов общества и предоставляет право оспаривать сделки, хотя и формально не нарушающие законодательство, но тем не менее существенно игнорирующие интересы акционеров.
По словам эксперта, в большинстве случаев судам нужны доказательства причинения вреда заявителю. Так, Арбитражный суд Волго-Вятского округа по делу № А11-4161/2019 отметил: «Ссылка заявителя на п. 17 упомянутого обзора судом округа не принимается во внимание, поскольку в нарушение ст. 65 Арбитражного процессуального кодекса истец не доказал причинение ему какого-либо вреда. Как верно указали суды двух инстанций, заявитель не ссылался ни на необоснованный размер арендной платы, ни на отсутствие экономической целесообразности в заключении этого договора, основываясь исключительно на факте отсутствия согласования его заключения».
Другие способы
При оспаривании убыточной сделки акционеры вправе ссылаться на злоупотребление правом при ее заключении. Суды примут это как самостоятельное основание для оспаривания, считает Данцев. Так, на основании ст. 10 и 168 ГК суды пришли к выводу о недействительности сделки по отчуждению единственного актива по цене, заниженной в два раза. Они увидели злоупотребление правом в действиях руководителя общества и контрагента по сделке (дело № А40-119120/14). По словам Данцева, для привлечения руководителя к ответственности необходимо доказать недобросовестность или неразумность его действий. В частности, их несоответствие обычным условиям гражданского оборота или обычному предпринимательскому риску (п. 1 ст. 53.1 ГК).
По словам Касаткиной из , сделки топ-менеджера зачастую не подпадают под критерии крупных сделок или сделок с заинтересованностью, поэтому «классические» основания для оспаривания в корпоративном законодательстве в данном случае редкость.
При оспаривании крупных сделок, считает Добшевич, факт доказывания убытков не столь важен в силу особенностей этих сделок. Ведь сама по себе крупная сделка часто существенным образом меняет бизнес компании. Поэтому суды исследуют:
- что одобрение сделки (в том числе последующее) не состоялось;
- другая сторона по спорной сделке знала или заведомо должна была знать о том, что сделка являлась для корпорации крупной;
- нет надлежащего согласия на ее совершение.
Верховный суд, по словам эксперта, ориентирует суды на то, что при доказанности явного ущерба и осведомленности о нем стороны само по себе одобрение сделки в качестве крупной или сделки с заинтересованностью не влияет на её недействительность, что в целом поддерживается судебной практикой. Так, суды трех инстанций признали недействительной сделку по отчуждению имущества по цене, заниженной в 10 раз, несмотря на одобрение её участниками, обладающими более 80% долей в уставном капитале ООО (дело № А40-168987/2017).
Одобрение не спасет
Одобрение сделки акционерами, по сути, никак не влияет на оценку действий директора, полагает Захарова. Еще в 2013 году такую позицию занял ВАС в Постановлении Пленума от 30 июля 2013 года № 62 «О некоторых вопросах возмещения убытков лицами, входящими в состав органов юридического лица». В 2019 году эту позицию поддержал и Верховный суд. В определении по делу № 305-ЭС19-8975 тройка судей поддержала жесткую позицию, что одобрение не освобождает от ответственности. Логика суда такова: директор несет самостоятельную обязанность действовать в интересах юридического лица добросовестно и разумно, а если он осознает, что принятое акционерами решение идет вразрез с интересами организации, он не должен его исполнять. Суды считают, что подобная оценка – это часть обязанностей директора, в противном случае он мог бы передавать вопросы на рассмотрение общего собрания акционеров и избегать ответственности.
Вершинин убежден, что вопрос должен решаться по-разному (в зависимости от того, было ли одобрение единогласным, была ли предоставлена участникам вся необходимая информация о последствиях и условиях сделки на этапе подготовки к собранию, являются ли действия директора лишь неразумными или недобросовестными, как голосовал конкретный акционер, предъявивший соответствующее требование).
При последующем банкротстве организации это тоже имеет значение, отмечает Захарова: спасти директора от «субсидиарки» может его отказ от совершения недобросовестных действий по отношению к кредиторам. Следует отметить, что, одобряя незаконное решение, акционеры не перекладывают бремя несения убытков на директора и не освобождаются от ответственности. Они отвечают в этом случае солидарно.