Третейская реформа предлагает много новых материальных и процессуальных возможностей: теперь третейскую оговорку можно заключить с помощью иска и отзыва на иск, а сами арбитражи могут заручиться поддержкой госсудов в истребовании доказательств. Но практика продолжает задавать вопросы, которых не видно законодателю. Разрешения не получили многие проблемы корпоративных споров, множественных исков или требований и так далее. Как их разрешить – обсудили эксперты на тематической конференции.
Вчера, 20 октября, прошла конференция "Арбитраж в центре внимания", организованная LF-Академией и Арбитражным центром при АНО "Институт современного арбитража". Участники мероприятия обсудили, "почему пришло время альтернативных способов разрешать споры". Конференцию открыл замминистра юстиции Михаил Гальперин, который сообщил, что последний подзаконный акт прошел регистрацию, а это значит, что готова вся нужная нормативная база. Правда, пока не заработал еще один закон, который дает арбитражам «приятную преференцию» – освобождение от НДС («Надеемся, что вступит в силу в этом бюджетном цикле, до 1 января 2017 года», – сказал Гальперин). Да и в целом, по его мнению, важно обсуждать вопросы арбитража, которые пока не получают достаточного внимания. Залог развития третейских судов – здоровая конкуренция за лучших арбитров, был уверен замминистра. По его словам, «многие коллеги, которые не имеют и не могут иметь репутацию», пытаются создать себе имидж и остаться на плаву, но сообщество узкое, и «все про всех знают».
Следом собравшиеся обсудили изменения, которые привнесла в законодательство реформа. Например, договориться об арбитражной («третейской») оговорке можно с помощью обмена документами, в том числе – иском и отзывом на иск, рассказал ответственный администратор Арбитражного центра при АНО «ИСА» Андрей Горленко. К оговоркам теперь применяется «эстоппель» – если в соглашении есть дефект, но стороны подтвердили его действительность, они не могут недобросовестно ссылаться на этот недостаток. Все сомнения толкуются в пользу сохранения оговорки, сообщил Горленко. По его словам, в арбитраже можно решать вопросы, связанные как с самим договором, так и с его заключением или признанием недействительным. При этом надо помнить о позиции Верховного суда, который предписывает отдельно указывать в доверенности право подписывать арбитражное соглашение, напомнил юрист.
Как получить доказательства и отменить решение
Новые возможности появились и у самих третейских судов. Партнер АБ «Резник, Гагарин и партнеры» Сергей Косоруков рассказал об институте запроса доказательств у госсуда (ст. 74.1 АПК и ст. 63.1 ГПК). В нем необходимо отразить:
– какие доказательства требуются;
– у кого их можно получить;
– обстоятельства, которые необходимо выяснить, и цель;
– почему невозможно добыть доказательства самостоятельно.
Здесь Косоруков видит несколько проблем. Первая – это степень индивидуализации доказательств. Например, могут быть неизвестны реквизиты нужного договора. Косоруков предложил отойти от формальности: по его мнению, достаточно указать, например, «договор, на основании которого был составлен передаточный акт». Другой вопрос, который встает перед третейским судами: надо ли прилагать к запросу доказательства неудачной попытки истребовать доказательства. Существует два мнения, Косоруков считает, что надо. Еще одна дилемма – надо ли что-то доказывать, если документы невозможно получить в силу закона.
Госсуды могут отменить арбитражное (третейское) решение, если оно противоречит публичному порядку. Что входит в это понятие, рассказала Мария Ерохова из КА "Делькредере". По ее словам, есть два мнения: во Франции считают, что правопорядок могут нарушать и процесс, и сам результат. Сторонники более узкого подхода настаивают, что оценивать следует только результат. Высший арбитражный суд в информационном письме № 156 от 26 февраля 2013 года выразил "французский" подход, но нижестоящие суды оказались куда осторожнее.
А практика продолжает задавать сложные вопросы, признала Ерохова, и сразу же привела пример. Истец взыскивал неустойку, а ответчик пытался доказать, что они пришли к "джентльменскому" (устному) соглашению отказаться от штрафной санкции в обмен на объем закупки. Третейский суд не выслушал свидетелей и не приобщил к делу аудиозапись, а затем полностью взыскал неустойку, поскольку ответчик "не доказал" свои возражения, рассказала Ерохова. "Когда третейский суд не принимает основные доказательства, речь не идет о процедуре, – рассуждала она. – На мой взгляд, суд нарушил право на справедливое судебное разбирательство. Мне кажется, это нарушение публичного порядка, но вывод не "железобетонный". Если посмотреть на ситуацию глазами сторонников "узкого" подхода, картина будет другая. Непринятие доказательств – нарушение процесса, а результат – взыскание неустойки – вполне допустимый, объяснила Ерохова.
Докладчики осветили и вопросы разрешения в третейских судах отдельных видов споров. Партнер Dentons Роман Зайцев рассказал о том, что надо сделать, чтобы в третейских судах разрешались споры по госконтрактам. По его словам, госорганы идут на это неохотно и видят слишком большие риски. Практика до сих пор в стадии развития, и необходимо, чтобы суды наработали авторитет.
Лебедь, рак и щука как учредители
Партнер АБ «ЕПАМ» Дмитрий Степанов представил доклад о возможностях и проблемах арбитража косвенных исков (корпоративных исков учредителей, участников и т. п. в интересах компании). В Росии самый частый путь – развал (признание недействительной) сделки, от чего выигрывает корпорация, а западный путь, который у нас только развивается, – взыскание убытков. Первый вопрос, который выделил докладчик, – это статус самой корпорации, которая может формально не быть юридическим лицом. «А что если это траст? А что если в другой юрисдикции истец не рассматривается как юрлицо?» – задался вопросами Степанов. По его убеждению, специальные правила (ПАКС) должны применяться к российским компаниям, а к иностранным и квазиюрлицам – общие.
Еще одна проблема – распространение арбитражного соглашения на тех, кто его изначально не заключал, рассказал Степанов. Например, три участника приняли устав с третейской оговоркой, а потом приняли в свой состав четвертого. Обязательно ли для него их соглашение, или он может его оспорить? Еще один камень преткновения – возможность оспаривания действий предшественников присоединившимися участниками. Степанов считает, что нужно «связать» каждого «новичка» обязательностью действий предшественника. «В законе [о третейском разбирательстве] много хорошего, но корпоративный аспект в нем не учитывается, – резюмировал партнер «ЕПАМ». Тем не менее, он убежден, что изменения лучше внести в корпоративное законодательство.
Профессор кафедры гражданского права МГУ Антон Асосков рассказал о множественности лиц и требований в арбитраже. Если несколько истцов или ответчиков спорят о выборе арбитров – арбитражный институт назначает их сам не только за эту сторону, но и за их оппонентов, чтобы уравнять. Что касается объединения споров, здесь Асосков предложил ориентироваться на их процессуальную совместимость и материально-правовую связь. За рубежом считают, что возможно вместе рассмотреть два требования с разными арбитражными соглашениями. А еще могут быть ситуации, в которых стороны не совпадают (например, договоры генподряда и субподряда), отметил профессор. Словом, возможных «комбинаций» множество: ответчик-поручитель может предложить привлечь в дело основного должника, чтобы сразу решить вопрос о его ответственности. Решение процессуальных вопросов на предварительной стадии требует активного участия руководящего органа арбитражного учреждения, который должен иметь полномочия прекращать разбирательства полностью или в части, подытожил Асосков.
Завоевать доверие
Состояние третейского судопроизводства показывает, каково развитие общества и бизнеса, признал Косоруков. По его словам, «разношерстность» третейских судов не вызывала спокойного доверия у судов государственных. Его можно завоевать высоким качеством работы и репутацией. Успех реформы можно будет «измерить» тем, как часто бизнес будет заключать арбитражные оговорки, заявила первый вице-президент Газпромбанка, бывшая замминистра юстиции Елена Борисенко. Она подчеркнула, что важна и сознательность – в идеале все решения должны исполняться добровольно, без обращения в госсуд за исполнительным листом. «Интересно было бы собраться через 5–7 лет и обсудить результаты. Например, сколько людей, которые сейчас брезгуют этой системой, в нее пришли», – заключила Борисенко.
