Недавнее решение, принятое Европейским судом по правам человека (ЕСПЧ), высветило существенное противоречие в понимании ст. 3 Конвенции по правам человека британскими и европейскими правоприменителями, пишет газета Guardian.
Мистер С. (полное имя не разглашается) был арестован в Бирмингеме в 2004 году. Полиция обнаружила его рано утром в автомобиле, когда С. остервенело жал на клаксон и в целом вел себя вызывающе. Позже по адресу его регистрации правоохранители нашли его тетю со сломанными ребрами, которая рассказала, что травмы нанес ей умалишенный племянник. Последующие три дня С. провел в тюремной камере, причем помощь психатра подоспела лишь через 31 час. Такие действия местной полиции, по мнению ЕСПЧ, нарушили права заявителя, закрепленные в ст. 3 Конвенции — запрет на применение пыток.
Национальный суд, рассмотрев дело истца, постановил, что хоть ответчик и нарушил обязательство заботится о здоровье задержанного, какого-либо физического или психического вреда ему причинено не было. Сотрудники полиции проявили халатность, однако задержка в оказании медицинской помощи в случае с истцом привела лишь к минимальным негативным последствиям, сочли судьи. Те положения иска, которые относились к нарушению Конвенции, британский суд попросту отклонил, посчитав, что ситуация с заявителем не соответствует минимальному уровню жестокости, заложенному в ст. 3 Конвенции.
Суд апелляционной инстанции оставил вердикт без изменений, и тогда дело попало на рассмотрение в Страсбург.
Отстаивая свою позицию в суде, британская сторона апеллировала к тому, что заключение заявителя С. под стражу было единственным возможным вариантом. Гражданина С. задержали по жалобам соседей на нарушение общественного порядка. Задержанный находился в возбужденном состоянии и, по мнению полицейских, представлял угрозу для себя и окружающих, поэтому и был помещен в камеру. Мужчину осмотрел психиатр, который и установил наличие у него психического расстройства, однако настаивать на немедленном помещении С. в клинику не стал.
В камере заявитель снял с себя всю одежду, кричал и бился головой о стену, пил из унитаза и обмазался едой и экскрементами. Поэтому полиции ничего не оставалось, как продолжать держать неуравновешенного С. за решеткой до тех пор, пока не освободится место в специализированной клинике, обеспечивающей должный уровень охраны. На четвертый день его перевели в профильное лечебное заведение.
Главной претензией С. в адрес британских властей было то, что его продолжали держать в камере, сознавая, что он страдает психическим расстройством и нуждается в срочном, по его мнению, лечении.
Европейский суд, принимая во внимание все приведенные Британией аргументы, тем не менее, постановил, что в данном случае правоохранительные органы "посягнули на человеческое достоинство" заявителя С., тем самым нарушив ст. 3 Конвенции.
Получается, рассуждает автор статьи Розалинд Инглиш (Rosalind English), юрист, специализирующаяся на защите прав человека, что каждый человек, который долго прождал в приемной больницы, может подать в Страсбургский суд и получить компенсацию. "А как насчет тех пациентов, которые годами ждут своей очереди на операцию или подходящий донорский орган?" — задается вопросом она.
По мнению Инглиш, дело заявителя С. – наглядный пример того, как под действие ст. 3 Конвенции "подводят" социальные и экономические, а вовсе не основные гражданские права. Британские суды уловили эту грань, резюмирует автор, и ЕСПЧ следует сделать то же самое.
