Существование обвинительного уклона в российских уголовных судах давно уже ни для кого не секрет. Общеизвестная цифра: количество оправдательных приговоров в общем объеме вынесенных судами решений в 2008 году составляло 0,68%, пишут "Ведомости". Судами в этот год было вынесено 925 166 обвинительных и 8448 оправдательных приговоров, их соотношение, таким образом, составило 110 к 1. Несколько больше дел, почти 2%, прекращены судами по реабилитирующим основаниям.
Однако подробности стоят внимания. Более чем две трети всех оправданий и прекращений дел по реабилитирующим обстоятельствам приходится на решения по делам частного обвинения. Это всего четыре статьи Уголовного кодекса: "оскорбление", "клевета" (ст. 129 и 130), а также "умышленное причинение легкого вреда здоровью" и "побои", но только в отсутствие отягчающих обстоятельств (ст. 115 ч. 1 и ст. 116 ч. 1). Это примерно 10% всех рассматриваемых уголовных дел, однако 68% оправданных и 76% тех, чьи дела были прекращены по реабилитирующим основаниям, приходится именно на эту группу. Конечно, статьи, описывающие в общем случае результаты банальной бытовой драки без драматических последствий или обмена нелицеприятными эпитетами, далеко не самые тяжелые из присутствующих в УК.
Но важнее другое: эти четыре состава — единственные, по которым государство доверяет своим пострадавшим гражданам разбираться с обидчиком в суде самостоятельно. Во всех остальных случаях необходимо присутствие прокурора — государственного чиновника (прокуратура принадлежит к исполнительной, а не к судебной, как думают многие, власти), целью которого является наказание обвиняемого как таковое, на практике — вне зависимости от мнения и интересов потерпевшего. И к тому же являющегося в глазах судьи представителем интересов государства, слово которого априори значит больше, чем слово простого гражданина. Если исключить дела частного обвинения из статистики, окажется, что оправдательный приговор выносится лишь в двух случаях из 1000 и только 0,5% дел прекращается по реабилитирующим обстоятельствам. Во всех остальных делах суд так или иначе признает подсудимых виновными.
Как же судят судьи, когда авторитет прокуратуры не давит на них? Не то чтобы они оправдывали подсудимых направо и налево, но 4,6% оправданий означают, что у обвиняемого в суде есть шанс, что суд как минимум не штампует обвинительные приговоры, как в большинстве других случаев. 14% дел частного обвинения прекращаются по реабилитирующим обстоятельствам и 56% по нереабилитирующим — в данном случае за этой формулой почти всегда стоит примирение сторон (47% от общего числа дел). Другими словами, без прокурора, заинтересованного в обвинительном приговоре, практически в половине случаев судье удается закончить дело к общему удовлетворению: потерпевший признает вину, компенсирует ущерб, материальный или моральный, и пострадавший снимает претензии. Обвинительных же приговоров выносится 25,5%. Не слишком похоже на обвинительный уклон, не так ли?
Может быть, прокуратура так строга в отборе дел, которые оказываются представлены в суде ее сотрудниками? И само присутствие в процессе профессионального обвинителя гарантирует такую убедительность обвинения, что судье остается только утвердить приговор? Возможно, вполне возможно. Смущает только одно совпадение — вполне возможно, случайное. По всем частно-публичным и публичным составам УК, где большинство провинностей пострашнее оскорбления или фингала под глазом, к по-настоящему серьезному наказанию — тюремному сроку — судьи приговаривают 24,7% обвиняемых. Примерно столько же, сколько дел вообще заканчиваются приговором в частном обвинении, где авторитет прокуратуры не довлеет над предположительно независимым судом.
Есть, впрочем, несколько статей, по которым судьи охотно оправдывают обвиняемых, ничуть не смущаясь присутствием прокурора. Дел по ним в суды поступает немного, но перечисления они тем не менее стоят. Это ст. 141 "воспрепятствование осуществлению избирательных прав" (41% оправданий), ст. 216 ч. 3 "нарушение правил безопасности при ведении горных, строительных или иных работ, повлекшее по неосторожности смерть двух или более лиц" (25% оправданий), ст. 210 ч. 2 "участие в преступном сообществе" (20% оправданий), ст. 196 "преднамеренное банкротство" (17,5%), ст. 286 ч. 2 "превышение должностных полномочий лицом, занимающим государственную должность" (17%), ст. 285 ч. 3 "злоупотребление должностными полномочиями, повлекшее тяжкие последствия" (16,6%). Кажется, комментарии излишни.
Бывают и курьезные случаи. Так, жительница Новосибирска случайно через шесть лет узнала, что ее осудил суд. А могла бы и не узнать вообще. В мае 2003 года 22-летняя Елена Саморукова (Шкиль) работала продавцом в магазине частного предпринимателя. В тот момент она искренне считала, что официально трудоустроена — на полочке рядом с ее рабочим местом лежал подписанный ей трудовой договор, который хозяин велел предъявлять, если нагрянут проверяющие органы. Они и вправду нагрянули, причем с контрольной закупкой. И оказалось, что срок годности пива, проданного Саморуковой, истек (хотя она об этом и не подозревала, за ассортиментом следил владелец магазина, а ей позволялось только продавать то, что есть). Сейчас это преступлением не считается. А до декабря 2003 года в Уголовном кодексе была статья 200, по которой нерадивых торговцев наказывали за "обман потребителей". По этой статье в отношении продавца возбудили уголовное дело, началось дознание, был составлен обвинительный акт, в получении которого она расписалась и принялась с замиранием сердца ждать суда. Но — не дождалась. — Через несколько недель мне по почте пришла бумага из милиции: уведомление о том, что мое уголовное дело прекращено за отсутствием состава преступления, — рассказывает Саморукова (это уведомление есть в уголовном деле, а вот постановления о прекращении нет). — Я, в общем-то, успокоилась. Больше никаких писем ни из милиции, ни из прокуратуры, ни из суда я не получала.
Тогда Саморукова даже не поинтересовалась, почему это вдруг милиция резко "подобрела". Это кажется ей странным только сейчас, потому что после "пивного" инцидента она успела получить высшее юридическое образование и научилась критически оценивать действия тех органов, которые раньше вызывали у нее только трепет.За это время у нее вообще раскрылись глаза на многое. Например, при увольнении из магазина оказалось, что якобы "официальный" трудовой договор нигде не был зарегистрирован, что никаких отчислений работодатель за нее не делал (это подтверждено ответами из администрации района, из районной налоговой инспекции и отделения пенсионного фонда). Получается, никакого трудоустройства в ЧП не было вообще — а стало быть, и уголовную ответственность за обман потребителей продавщица нести не могла. Но самые интересные факты открылись Саморукова только в конце прошлого года. Окончив вуз, выпускница подала документы в конкурсную комиссию областной службы судебных приставов. Дни шли, а приглашения на конкурс не было, и через два месяца Елена решила поинтересоваться — а в чем же, собственно, дело. Оказалось, приставов смутил факт привлечения кандидатки к уголовной ответственности. Судимость, знаете ли. С таким "пятном" на государственную службу не берут. Не место жуликам в госорганах!..
