Андрей Столбунов о реформе пенитенциарной системы РФ для "Право.Ru": "Нужны ли для гуманного обращения с осужденными экономические возможности?"

- Начну с того, что уголовно-исполнительная система РФ (УИС) по большому счету не отвечает букве и духу общих принципов Европейских пенитенциарных правил (ЕПП) об обращении с осужденными. Рекомендации Совета Европы по обеспечению защиты людей, заключенных под стражу, от бесчеловечного или унижающего достоинство человека обращения в нашей стране нередко попросту игнорируются. 

Это и неудивительно, если учесть, что российские законодатели оставили сотрудникам учреждений УИС лазейку для этого. Например, в части 4 статьи 3 Уголовно-исполнительного кодекса РФ говорится о том, что "рекомендации (декларации) международных организаций по вопросам исполнения наказаний и обращения с осужденными реализуются в уголовно-исполнительном законодательстве Российской Федерации при наличии необходимых экономических и социальных возможностей". 

По этому поводу можно было бы задать немало вопросов: а кто у нас, собственно, определяет, есть ли такие возможности или нет, если они отсутствуют, то когда, наконец, появятся, кто отвечает за то, чтобы они были реализованы и т.д.? Но это все, как говорится, от лукавого. Речь нужно вести совсем о другом.

Сравните подходы к вопросу о "наличии экономических и социальных возможностей" у нас и в развитых европейских странах. Один из принципов ЕПП гласит, что содержание заключенных в условиях, ущемляющих их права человека, не может быть оправдано нехваткой ресурсов. Более того, даже исключительные обстоятельства - война или угроза войны, внутренняя политическая нестабильность или чрезвычайное положение - не могут служить основанием для ухудшения тех прав, которых осужденные или взятые под стражу не были лишены решением суда. 

Как говорится, почувствуйте разницу!

Но если бы речь шла только о рекомендациях Совета Европы! 

В части 2 статьи 3 УИК РФ, определяющей взаимосвязь настоящего кодекса с международно-правовыми актами, указывается, что если международным договором РФ установлены иные правила исполнения наказаний и обращения с осужденными, чем предусмотренные уголовно-исполнительным законодательством РФ, то применяются правила международного договора. Теперь представим, что возникла ситуация, когда, скажем, начальнику исправительного учреждения нужно решить, какое из двух требований по обращению с осужденными исполнить - международно-правового акта (если он его вообще знает) или отечественного уголовно-исполнительного законодательства? 

Так вот, он выполнит … указание начальства, даже если оно не соотносится с нормами права. Множество раз в своей практике, когда я обращал внимание тех или иных сотрудников пенитенциарной системы на нарушении прав осужденных или подозреваемых, заключенных под стражу, они, как правило, переадресовывали меня своему начальству: "Я все понимаю, но все вопросы к начальнику…", "Я все понимаю, но обратитесь к руководству УФСИН области…", "Я все понимаю, но пусть мне даст приказ директор ФСИН…". 

Смею думать, что многие сотрудники УИС просто развращены почти безграничной властью над осужденными. Большинство из них видят свою задачу в том, чтобы сломать их, подавить как личность, уничтожить стремление к свободе, полностью подчинить воле "хозяина" учреждения - такие "зеки" не доставляют хлопот, их легче охранять и использовать в своих целях. 

При этом уголовно-исполнительное законодательство, как я уже говорил, позволяет администрации пенитенциарных учреждений в некоторых случаях весьма вольно трактовать, какие условия содержания заключенных считать приемлемыми. По нашей неискоренимой национальной традиции, оно донельзя запутанное и противоречивое. Нередко бывает, что к одному и тому же вопросу формируются на законодательном уровне противоположные подходы.

А "избирательное" правоприменение – это прямой путь к злоупотреблениям. Ведь коль скоро можно поступить и так, и эдак, и все остается как бы в рамках закона, то ничего не мешает администрации в каждом конкретном случае делать выбор, исходя из своих интересов.

Особенно ярко это проявляется, скажем, в вопросе о привлечении осужденных к труду. Здесь наблюдается очевидный разрыв между предписаниями закона и их реальным воплощением. 

Возьмем "Закон об учреждениях и органах, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы", от 21.07.1993 г. №5473-1, который определяет основы деятельности пенитенциарных учреждений и органов, составляющих единую уголовно-исполнительную систему. Статья 1 гласит, что деятельность УИС строится на основе принципов законности, гуманизма, уважения прав человека, а интересы исправления осужденных не должны подчиняться цели получения прибыли от их труда. 

Слов нет, принципы заявлены благородные. А на практике? 

Обратимся к статье 14 закона об учреждениях и органах, исполняющих уголовные наказания в виде лишения свободы. 

В данной статье прописано, например, что разрешается привлекать осужденных к труду с учетом их трудоспособности и, по возможности, — специальности. А также осуществлять предпринимательскую и иные виды деятельности для обеспечения жизнедеятельности учреждений и привлечения осужденных к труду. Предусмотрено участие пенитенциарных учреждений в создании и деятельности предприятий любых организационно-правовых форм, а также на правах учредителя участвовать в управлении ими в интересах развития своей социальной сферы, привлечения осужденных к труду. 

Пенитенциарные органы и учреждения, согласно статьи 14, имеют право владеть, пользоваться и распоряжаться закрепленным за ними имуществом в пределах установленной компетенции, принимать во владение и пользование от учреждений, организаций и предприятий любых организационно-правовых форм, а также от граждан материально-технические ресурсы, финансовые средства и имущество…

Стоп! Это же типичная бизнес-схема. А какой может быть, скажите, пожалуйста, цель предпринимательской деятельности, если не извлечение прибыли?! Бизнес прочно вошел в жизнь учреждений системы ФСИН со всеми вытекающими отсюда последствиями – махинациями, злоупотреблениями, левым производством, созданием откровенно преступных "экономических" схем, созданием совместных "проектов", нарушениями прав осужденных и т.д. 

Например, производственные мощности и труд "зеков" далеко не всегда используется в интересах "обеспечения жизнедеятельности учреждений и развития их социальной сферы…". 

Не так уж редки случаи, когда осужденные не только не получают за свой труд справедливое вознаграждение, но и вынуждены работать бесплатно. Разумеется, в интересах администрации пенитенциарного учреждения (о том, как выглядит "бизнес" в некоторых исправительных учреждениях "Право.Ru" писало здесь).  


Осужденные в этом вопросе права голоса не имеют, многие из них поставлены в такие условия, что вынуждены трудиться на любых или почти любых условиях, потому что хорошо знают: работающий "зек" в сравнении с не работающий имеет больше шансов на условно-досрочное освобождение…

Получение материальной выгоды за счет осужденного приобретает в некоторых тюрьмах и колониях самые различные, но всегда противозаконные и уродливые формы. Например, вымогательство с родственников заключенных (особенно из числа осужденных за экономические преступления) в обмен на "облегчение условий содержания".

Источником "дохода" и многочисленных злоупотреблений кое-где становится и оперативно-розыскная деятельность в исправительных учреждениях. Согласно статье 84 Уголовно-исполнительного кодекса, одна из задач ОРД - "…содействие в выявлении и раскрытии преступлений, совершенных осужденными до прибытия в исправительное учреждение".  

На практике это означает, что, во-первых, к осужденным применима статья об оперативно-розыскной деятельности притом, что они ограничены в способах защиты, доступе к правосудию, построении алиби. Во-вторых, это развязывает руки для произвола операм, работающим в пенитенциарных учреждениях. 

Это приводит к таким ситуациям: "заехал в зону" предприниматель по экономической статье, ему предлагают поделиться накопленным богатством. Если он отказывается, то ничто не мешает провести ряд оперативных мероприятий по месту его прошлой работы и обнаружить еще какое-нибудь "преступление". 

Или вот еще вариант: оперативные сотрудники какого-нибудь ОВД не могут раскрыть пару "бытовух", но (о, чудо!) вспоминают, что по похожему преступлению осужден местный житель и находится в колонии. Очень удобно, по договоренности с операми колонии, провести совместное мероприятие по раскрытию еще нескольких "висяков". 

По сути, создана искусственная доказательная база для "раскрытия" любых преступлений на "заказ".

На мой взгляд, систему оперативных частей в колониях необходимо просто ликвидировать. Именно от них исходят интриги и конфликты осужденных, создаются "касты", "понятия" и т.д. Все дело в том, что именно операм выгодно культивировать все эти атрибуты зоны, разделять осужденных на группы, устанавливать между ними различия и т.д. Действует старый римский принцип – "разделяй и властвуй". Это абсолютно военная система "вертикальных" взаимоотношений, а находится она в подчинении у совершенно гражданского ведомства - Министерства юстиции. Это уже порождает определенный конфликт интересов.

Несмотря на негативный в целом опыт общения с представителями УИС, я считаю, что внутри системы есть и здоровые силы, способные со временем переломить ситуацию. Однако пока УИС будет оставаться закрытой, сопротивляться всестороннему общественному контролю, в ней будут задавать тон "идеологи" репрессивно-карательного толка. 

Записал Александр Пилипчук