Мосгорсуд накануне рассматривал кассационную жалобу адвокатов бывшего префекта Южного административного округа Москвы Юрия Буланова и его заместителя Вячеслава Щербакова на приговор Кунцевского районного суда, осудившего их 4 августа на 3,5 года лишения свободы каждого за растрату бюджетных средств (ч.4 ст.160 УК РФ). Заседание судебной коллегии в составе председателя суда Натальи Симагиной, судей Александра Молчанова и Галины Лебедевой длилось более четырех часов.
По данным следствия, в 2008 году Буланов и Щербаков вступили в сговор с генеральным директором ООО "Инжремонт-ВВВ" Виктором Воеводиным, с целью завладеть бюджетными денежными средствами, а в феврале 2008 года компания Воеводина по указанию префектуры была отобрана конкурсной комиссией для выполнения выборочного капитального ремонта нескольких домов на Чертановской улице. На эти цели было перечислено в общей сложности более 52 млн руб., однако реально были выполнены работы на сумму около 24 млн. руб., а остальные закрыты фиктивными актами. В результате, по первоначальной версии следствия и обвинения, Булановым и Щербаковым у государства было похищено и присвоено около 29 млн руб.
В кассационной жалобе адвокат Буланова Сергей Старовойтов поставил вопрос об отмене приговора и прекращении уголовного дела за отсутствием события преступления. Старовойтов утверждает, что Буланов осуществлял законно возложенные на него полномочия, цель и мотив его преступных действий, как и действий других участников, не устанавливались судом и не отражены в приговоре, однако признаны доказанными. В свою очередь защитник Щербакова Кирилл Песня-Прасолов добавил, что в приговоре не указано, когда и при каких обстоятельствах Буланов вступил в сговор с Щербаковым и Воеводиным, не установлено, что Буланов с Щербаковым сфальсифицировали акты госприемки. Еще один важный пункт, который адвокаты подвергли критике — это наличие корыстного мотива. "Выводы суда о корыстной заинтересованности Буланова и Щербакова находятся в сфере предположений", — считает Песня-Прасолов.
Адвокаты попытались поставить под сомнение и свидетельские показания, на основании которых был построено обвинительное заключение и приговор суда. Старовойтов говорил, что ни один из опрошенных свидетелей, которые сказали, что Буланов взяточник, не указывает на источник своей осведомленности (потому эти доказательства являются недопустимыми), ни один из этих свидетелей не опрашивался в суде. "На мой взгляд, суд пытался любыми способами доказать якобы доказанную виновность Буланова, даже прибегая к таким незаконным способам, как оглашение показаний свидетелей, которые живы, здоровы, но всего лишь не пожелали явиться в суд", — добавил адвокат. Приведенные в приговоре ссылки на показания подсудимого Воеводина и ряда свидетелей вызвали нарекания со стороны адвокатов, поскольку не соответствуют, по их мнению, фактически исследованным показаниям этих лиц. Суд вообще, как полагают Старовойтов и Песня-Прасолов избирательно использовал в качестве доказательств показания допрошенных лиц. "По делу были допрошены порядка 80 свидетелей, и все они тем или иным образом работали в префектуре Южного округа, никто из них не сказал, что им известны факты, что конкурсы проводились за деньги и с нарушениями", — говорил Песня-Прасолов.
Основной же тезис Песни-Прасолова относительно невиновности Буланова и Щербакова сводился к мысли, что при жестком контроле со стороны Мосжилинспекции (ее представители подписывали акты госкомиссий о приемке домов самыми последними, она также собирала всю документацию, связанную с выборочным ремонтом), со стороны Правительства Москвы, большого количества сторонних организаций, которые могли проверить выборочный капитальный ремонт, для этих чиновников было чрезывчайно опасно входить в сговор с незнакомым ранее Воеводиным. По мнению защитника, это должно было посеять определенные сомнения у суда на существование преступления. "Преступление, которое инкриминируется Щербакову и Воеводину, оно до такой степени абсурдное, что [его] невозможно скрыть! Якобы они делают фальсифицированные акты, подделывают подписи. Так это ж ясно будет как Божий день послезавтра!" — воскликнул адвокат.
Он также обратился с ходатайством исследовать ряд доказательства, а именно документы, которые приобщены к материалам уголовного дела, протоколы свидетелей в рамках предварительного расследования и судебного заседания, акт экспертизы, которая была проведена во время предварительного следствия, постановление Правительства Москвы, которое регламентирует проведение выборочного капитального ремонта. Однако суд отклонил ходатайство о непосредственном исследовании доказательств, сославшись на то, что материалы судебного дела долгое время изучались судебной коллегией, а предложенный порядок исследования доказательств повлечет просто неоправданно длительное рассмотрение дела.
К одному из этих документов обратился и адвокат Старовойтов. Недоумение у него вызвала неясность критериев, на основании которых суд оценил ущерб государству, нанесенный действиями Буланова и Щербакова. "Фактически суд установил, что в заключении так называемых экспертов ООО "Бюро независимых экспертиз „Индекс“ содержатся серьезные огрехи, потому что без всякого обоснования сумму, указанную в этом заключении, суд уменьшил до 17,6 млн руб", — констатировал защитник (в заключении говорилось об ущербе в 29 млн руб. — прим. ред.).
Оба адвоката были также едины во мнении, что действия заключенных неправильно квалифицированы как четыре преступления, поскольку якобы растраченные денежные средства поступили из одного источника, а похищены были одним способом с единой целью.
Последним слово предоставили Буланову. В отличие от того дня, когда ему выносили приговор и он выглядел безучастным, теперь бывший чиновник выступил весьма эмоционально. К аргументам своего защитника и его коллеги он добавил довод об отсутствии корыстного интереса. "Я пришел на государственную службу из бизнеса, строительства и оптовой торговли. Все, что я имел сейчас, это немножко меньше, чем то, что я имел в 2000 году, когда Юрий Лужков пригласил работать в Правительство Москвы, — заявил он. — А все, что есть, заработано вот этими десятью друзьями (пальцами на обеих руках — прим. авт.) и вот этой родной головой, которая у меня сейчас на плечах, но не воровством".
Однако у суда было другое мнение на этот счет. Коллегия Мосгорсуда оставила приговор без изменений.
