Типы правопонимания в современной российской теории права обсудит Ученый совет Института государства и права РАН на своем заседании во вторник, 6 декабря, сообщается на сайте ИГП.
Доклад на эту тему представит главный научный сотрудник сектора теории права и государства ИГП РАН, д.ю.н. Валентина Лапаева.
По мнению докладчика, в настоящее время в российской теории права идет поиск нового подхода к пониманию права. Вектор этих поисков, обозначенный в Конституции РФ, задан переходом от традиционной для страны системоцентристской модели общественного устройства к человекоцентристской модели, в основе которой лежит признание человека, его прав и свобод высшей ценностью для государства (ст.2 Конституции РФ).
В сфере правопонимания это означает переход от юридико-позитивистской (легисткой) трактовки права как совокупности норм, установленных государством и снабженных мерами государственного принуждения, к новой концепции права, относящейся по своим теоретико-методологическим основаниям к человекоцентристкой парадигме.
Отсутствие среди новых подходов к праву так называемого "оpinio communis doctorum" (общего мнения ученых), способствует тому, что догма российского права по-прежнему остается юридико-позитивистской и, следовательно, не содержит в себе критериев различения права от произвола, в которых нуждается современная правовая практика.
Cреди наиболее влиятельных подходов к пониманию права в рамках российской юриспруденции, можно выделить следующие.
Прежде всего это традиционный для России юридико-позитивистский тип правопонимания (в его легистской версии), позиции которого все еще очень сильны, если не в теории права, то в учебном процессе и отраслевом правоведении. И хотя сторонники этого подхода пытаются уйти от командной теории права советского образца, но движутся они при этом не в сторону юридически изощренных концепций неопозитивизма Г. Кельзена или Г. Харта, а в направлении поверхностного приукрашивания советского легизма (М.И. Байтин).
Другой тип правопонимания, традиции которого в отечественном правоведении были прерваны в советский период развития страны – юснатурализм, — имеет, как ни странно, немного последовательных приверженцев (к их числу из известных авторов можно отнести прежде всего Л.С. Явича, Г.В. Мальцева, отчасти В.Д. Зорькина). В разных концепциях юснатурализма присущее этому подходу противопоставление естественного права искусственному закону может быть увязано с различными ценностями, в качестве которых обычно выступают справедливость, свобода, равенство, достоинство человека и т.п. При этом ни одна концепция естественного права не поднимает избранную ценность до уровня основополагающего универсального принципа естественно-правовой доктрины.
Самостоятельным (т.е. принципиально отличным от юридического позитивизма и юснатурализма) подходом к пониманию права является четко обозначенный еще в советский период и доработанный позднее либертарно-юридический тип правопонимания В.С. Нерсесянца. Данный подход представляет собой последовательную логическую рационализацию традиции классического греко-римского понимания права как выражения справедливого равенства (эквивалента) в отношениях между людьми.
Однако либертарно-юридическая концепция В.С. Нерсесянца выходит за рамки естественно-правовой традиции, поскольку (в отличие от юснатурализма) исходит из наличия у права специфически правового, сущностного признака, отличающего право от иных социальных явлений и прежде всего от нравственности. В рамках этого подхода именно сущность права, выраженная через принцип формального равенства, служит критерием правового характера норм как позитивного, так и как естественного права: и позитивное, и естественное право является правом в подлинном смысле этого слова в той мере, в какой соответствует требованиям формального равенства.
Другим существенным отличием либертарной теории В.С. Нерсесянца от юснатурализма, а также от иных версий либертаризма в российском правоведении является лежащий в основе этой теории принцип концептуального единства права и правового государства (как единства нормативной и институциональной форм свободы), предопределяющий понимание В.С. Нерсесянцем права как правового закона.
Наряду с названными концепциями правопонимания, основанными на идеях классической рациональности, в последнее время в российской теории права все большую популярность приобретают так называемые постклассические концепции права, развивающиеся в русле неклассической теории познания. К такого рода концепциям относятся феноменологическая, герменевтическая, коммуникативная и иные (синтезирующие названные направления) концепции права. Иногда их характеризуют как интегративные теории правопонимания. Однако при ближайшем рассмотрении оказывается, что эти подходы не интегрируют в себе классические типы правопонимания, а склоняются к одному из них, чаще всего к юридическому позитивизму в его легистской или социологической версиях.
Наибольшей популярностью в рамках современной российской теории права пользуются разного рода эклектичные комбинации легизма с юснатурализмом или легистского позитивизма с социологическим позитивизмом, или юснатурализма с легистким и социологическим позитивизмом с добавлением элементов либертарно-юридического подхода и т.п., которые нередко обозначаются как интегративные концепции права.
Чаще всего можно встретить соединение легизма с юснатурализмом, создающее видимость теоретического компромисса между привычным пониманием права как совокупности норм, установленных государством, и новыми для постсоветсткой теории права идеями юснатурализма, получившими выражение в ряде статей российской Конституции. Однако компромиссы подобного рода, вполне приемлемые и даже необходимые на практике, в теории невозможны, потому что теория, в отличие от практики, "не может поступиться принципами". Поэтому во всех этих "теоретических" конструкциях имеет место не интеграция разных типов правопонимания, а теоретическая путаница, способствующая тому, что юридическая догматика и основанная на ней правовая практика остаются в границах легистского позитивизма.
От этих подходов следует отличать поиски в направлении выработки интегрального (синтетического) правопонимания, которые имеют давние традиции в российской юриспруденции (см. работы В.С. Соловьева, А.С. Ященко, Г.Д. Гурвича и др.), связанные с попытками соединения в рамках понятия права ценностей индивидуальной свободы и общественного блага. Оригинальную версию такого подхода предлагает, например, В.Г. Графский, по мнению которого понимание В.С. Нерсесянцем права как правового закона представляет собой синтез легистского и естественно-правового типов правопонимания.
Наиболее серьезные претензии на статус общепринятого типа правовонимания, который может быть положен в основу доктрины позитивного права, заявляют сейчас три подхода: юридический позитивизм, юснатурализм и либертарно-юридическая концепция права. Что касается юридического позитивизма, то приверженность его сторонников жесткой версии легизма советского образца, не дает оснований надеяться на трансформацию этого подхода в сторону той либеральной, человекоцентристсткой в своей основе концепции "мягкого позитивизма", которая утвердилась на Западе. Естественно-правовой подход является более предпочтительным. Однако с позиций этого подхода последовательное проведение в жизнь идеи приоритета прав человека возможно лишь в контексте такой политико-правовой культуры, в которой ценности общего блага не доминируют над индивидом, а трактуются как необходимое условие индивидуальной свободы. В России же, где общее благо традиционно сводится к общественным интересам, подчиняющим себе интересы отдельного человека, юснатурализм нередко приобретает черты этико-религиозного учения, отвергающего принцип индивидуальной свободы (см., напр.: Мальцев Г.В. Нравственные основания права М. 2008).
Поэтому для России нужна правовая доктрина, предлагающая четкий и понятный для практики теоретический критерий меры индивидуальной свободы, основанный на принципе формального равенства, согласно которому свобода одного человека может быть реализована до тех пор, пока она не нарушает свободу другого человека. Этот принцип, обоснованный, развитый и конкретизированный в рамках либертарно-юридического правопонимания, является теоретико-методологическим критерием решения самых разных проблем правовой практики. Работающий характер этого принципа можно продемонстрировать, в частности, на примере анализа решения ЕСПЧ по делу "К. Маркин против России" и поднятых в связи с этим делом теоретико-правовых проблем (подробнее см.: Лапаева В.В. Проблема соотношения юридической силы Конституции РФ и Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (по материалам дела "К. Маркин против России"), отмечается в тезисах доклада Валентины Лапаевой.
