За последние три года количество рассмотренных судами заявлений по обособленным спорам увеличилось в три раза и за 2023 год достигло впечатляющего уровня: завершено 2,6 млн мини-производств. Учитывая, что банкротные суды еще принимают решения по существу самого дела о несостоятельности (337 508), выходит, что рассмотренные арбитражными судами экономические разбирательства по всем категориям дел (1,4 млн дел) составляют немногим более 48% по отношению к банкротным спорам.
Очевидно, что экономическая неэффективность института банкротства сочетается с низкими показателями скорости рассмотрения судебной системой дел о банкротстве. Долгое время законодатель обходил своим вниманием эту проблему, а основные инициативы сводились к следующим предложениям (законопроекты № 1172553-7, № 1263425-7, № 575065-7 и № 598603-7):
- Установление приоритета ликвидационной процедуры банкротства над реабилитационными, которые вводятся в исключительных случаях, например если в ходе конкурсного производства устанавливается возможность восстановить платежеспособность. По логике инициаторов законопроекта, скорейшая реализация конкурсной массы позволит максимальным образом повысить процент удовлетворения требований кредиторов.
- Упразднение процедуры наблюдения, поскольку она необоснованно увеличивает сроки рассмотрения дела и не имеет какой-либо ценности, а все задачи этой процедуры можно решить в конкурсном производстве.
- Замена финансового оздоровления и внешнего управления единой процедурой, именуемой реструктуризацией задолженности, что позволит сочетать в себе все финансово-экономические инструменты одновременно.
- Сохранение всех имеющихся в законе «О банкротстве» процедур с введением новой — все той же процедуры реструктуризации долгов.
- Изменение порядка проведения торгов, исключающего стадию публичного предложения. Повторные торги сочетают в себе механизмы как понижения цены, так и ее увеличения.
- Реформирование системы арбитражного управления.
- Введение детального механизма досудебной санации.
Все предлагаемые идеи реформирования законодательства о несостоятельности показывают, что в экспертном сообществе по-прежнему конкурируют две концепции банкротства: ликвидационная и восстановительная.
Фундаментальное изменение закона «О банкротстве» отрицательно повлияет на качество правосудия и результативность процедур. Закон действует более 20 лет и, несмотря на все вносимые в него поправки, остается «нейтральным», позволяя сочетать как реабилитационные, так и ликвидационные механизмы. Определяющую роль в выборе той или иной процедуры играет волеизъявление кредиторов и позиция суда. Приоритет при выборе конкурсного производства обусловлен тем, что по результатам инвентаризации почти в 40% корпоративных процедур не выявляется никакое имущество должника, а при банкротстве физлиц — в 95% случаев.
Накопленные за это время судебные прецеденты и деловые практики имеют фундаментальное значение, а концептуальное изменение закона «О банкротстве» заставит пройти этот путь повторно.
Следует отметить, что суды нарабатывают опыт принятия решений с точки зрения экономической разумности и обоснованности. Для этого им предоставляется широкая дискреция (право судейского усмотрения). Суды проверяют экономические перспективы введения реабилитационных процедур банкротства, плана внешнего управления, утверждения мирового соглашения; определяют дату наступления объективного банкротства или возникновения неплатежеспособности, причины, повлиявшие на ухудшение финансово-хозяйственной деятельности должника; устанавливают, как те или иные сделки повлияли на экономические показатели работы компании; выявляют неравноценность (убыточность) совершенных должником сделок, обоснованность отказа должника от их исполнения; анализируют разумность и обоснованность принятых руководителем деловых решений, существенность экономического вреда, причиненного контролирующими лицами при определении степени их вины и подобное.
Приведенный перечень ситуаций, в которых суды сталкиваются с необходимостью экономического анализа деятельности должника, далеко не полный.
В юридическом экспертном сообществе признано, что споры, связанные с банкротством, наиболее сложные, требующие специальных экономических познаний, в том числе в финансовой сфере. Ежегодно возрастающая нагрузка отрицательно сказывается на качестве правосудия.
Этим и объясняется законодательная инициатива Верховного суда о предоставлении арбитражным управляющим полномочий устанавливать требования кредиторов к должнику и рассматривать вопрос об их обоснованности (законопроект № 598603-7, представленный в Госдуму осенью 2018 года). Как следует из пояснительной записки к законопроекту, одинаковый порядок рассмотрения как бесспорных требований, так и требований с возражениями кредиторов, приводит к ненужным затратам времени и сил судей и сотрудников аппарата судов, а также средств федерального бюджета.
Следует приветствовать изменения, внесенные в закон «О банкротстве». Речь идет о новеллах, устанавливающих порядок документарного судебного производства, в частности в отношении таких обособленных споров, как:
- об установлении требований кредиторов (в 2023 году их объем составил порядка 46,4% от всего объема банкротных производств);
- продлении срока внешнего и конкурсного производства (20,4%);
- освобождении арбитражных управляющих от исполнения обязанностей;
- рассмотрении отчета конкурсного управляющего и завершении процедуры;
- утверждении расходов на оплату привлеченных лиц и иных дополнительных расходов.
Эти изменения будут способствовать тому, чтобы банкротные суды в меньшей степени уделяли внимание бесспорным мини-производствам и простым процедурным вопросам и перенесли свое внимание на более сложные кейсы, такие как оспаривание сделок должника, привлечение к ответственности, утверждение порядка реализации конкурсной массы.
Учитывая приведенные выше данные, свидетельствующие об экономической неэффективности процедур банкротства, становится очевидной необходимость совершенствования правовых механизмов выявления сокрытого имущества должника, установления и привлечения к ответственности сопричинителей вреда («теневых делинквентов»).
Новеллы закона о праве арбитражного управляющего запрашивать без санкции суда довольно большой объем информации о должнике, членах его органов управления, контролирующих и заинтересованных лицах (абз. 7 п. 1 ст. 20.3 закона «О банкротстве») — действенные меры, способные повысить результативность банкротных практик. Следует отметить, что во многих иностранных юрисдикциях роль управляющего гораздо значимее, чем в российском правопорядке: он имеет полномочия производить допрос должника под присягой, беспрепятственно входить в помещения должника, самостоятельно проводить осмотр имущества и документов, изымать их и хранить у себя, ходатайствовать перед судом о получении ордера на арест должника, если он скрыл или уничтожил имущество и документы.
Анализ статистических данных подтверждает, что оспаривание сделок по банкротным основаниям — довольно популярная мера, направленная на пополнение конкурсной массы. За 2023 год сделки оспаривались в 66% корпоративных банкротств, но на наблюдение и внешнее управление приходится не более 1%. В среднем около половины всех заявленных требований суды удовлетворяют.
Основная цель банкротной процедуры должна заключаться в том, чтобы сдерживать оппортунистическое поведение должника и связанных с ним лиц, делать правонарушение экономически неэффективным. Делинквенты должны терять от своего недобросовестного поведения больше, чем если бы они действовали в отношении кредиторов честно и открыто.
Предложения о реформировании
Возможно совершенствовать судебную практику о недействительности сделок в следующих направлениях:
- Возможность оспаривания в процедурах банкротства сделок, в которых должник формально не участвовал как сторона сделки, но есть доказательства того, что сделка имеет для него экономические последствия, например она совершена за счет его имущества.
Эти случаи имеют отношение к тем сделкам, которые заключены «номинальными держателями» активов, в реальности принадлежащих должнику либо лицам, прямо или косвенно контролируемым должником.
Такая судебная практика имеется, хоть и не получила широкого распространения ввиду высокой сложности доказывания:
- дело о банкротстве гр. Маценко (определение АС Иркутской области от 26 декабря 2022 года; постановление АС ВСО от 12 октября 2023 года по делу № А19-11904/2017);
- дело о банкротстве гр. Удалова (определение АСГМ от 3 июня 2019 года, постановление АС МО от 30 сентября 2019 года по делу № А40-2714/2017);
- дело, связанное с банкротством гр. Кислюниной (решение АС Нижегородской области от 13 марта 2022 года, постановление АС ВВО от 14 ноября 2022 года, определение экономколлегии ВС от 28 сентября 2023 года № 301-ЭС23-567);
- дело о банкротстве гр. Арамисовой (определение АСГМ от 7 октября 2022 года, постановление АС МО от 15 февраля 2023 года, определение экономколлегии ВС от 21 августа 2023 года по делу № А40-214872/2021);
- дело о банкротстве гр. Беджамова (определение АСГМ от 25 октября 2022 года, постановление АС МО от 15 мая 2023 года, определение АСГМ от 18 декабря 2023 года, постановление АС МО от 1 сентября 2021 года, определение АСГМ от 18 мая 2022 года, постановление АС МО от 23 ноября 2022 года по делу о банкротстве № А40-9544/2017).
В качестве правового последствия недействительности может быть применена не реституция — возврат приобретателем имущества первоначальному «номинальному держателю», — а признание права собственности самого должника на сокрытое от кредиторов спорное имущество и включение его в состав конкурсной массы (как это было сделано в деле о банкротстве Беджамова).
Такая практика применима не только к сделкам должника-гражданина, но и к сделкам корпоративных должников.
- Оспаривание сделок, совершенных контролирующими должника лицами в отношении принадлежащего им имущества. Такие сделки могут быть квалифицированы как направленные на вывод активов бенефициаров должника с целью избежать возложения на них субсидиарной ответственности, а также возмещения убытков, причиненных кредиторам.
Такая конструкция была реализована в деле о банкротстве «Альянса» (№ А40-131425/2016). В споре о привлечении к ответственности контролирующих лиц (Кириенко и Самыловских) была дана оценка договорам, заключенным между ними и их детьми, как ничтожных сделок, направленных на то, чтобы избежать субсидиарной ответственности по долгам компании (определение экономколлегии ВС от 23 декабря 2019 года № 305-ЭС19-13326; постановление АС МО от 6 апреля 2021 года).
- К сделкам, совершенным со злоупотреблением или с высокой степенью недобросовестности (ст. 10 и 168 ГК, п. 2 ст. 61.2 закона «О банкротстве»), суд по своему усмотрению может применить положения о причинении вреда ввиду деликтной природы таких сделок.
Кредиторы должны иметь возможность требовать возмещения имущественного вреда, возникшего вследствие противоправного вывода активов, от участвовавших в незаконной схеме лиц, в результате действий которых был утрачен контроль над имуществом, чьи действия были направлены на создание необходимых условий для совершения недействительной подозрительной сделки или сделки со злоупотреблением.
Такая практика позволит не только применить последствия недействительности к формальным участникам сделки, но и возложить дополнительные неблагоприятные последствия на сопричинителей вреда: промежуточных владельцев цепочки недействительных сделок; лиц, финансирующих, оформляющих и инициирующих сделку.
Как было установлено в деле гр. Колбая (№ А41-71149/2020), обязательства таких причинителей вреда являются солидарными (определение экономколлегии ВС от 13 мая 2024 года № 305-ЭС23-26121 (1)), что не препятствует суду в каждом конкретном случае применять положения об уменьшении размера ответственности, который определяется степенью участия в совершенном гражданском правонарушении и отношением к нему причинителей вреда.
- Нельзя забывать о необходимости соблюдения принципа стабильности гражданского оборота. Полагается правильным, что при квалификации сделки по п. 1 ст. 61.2 закона «О банкротстве», при отсутствии признаков недобросовестности и злоупотребления со стороны контрагента суды должны более решительно применять судебную дискрецию и выбирать реституционные последствия не в виде возврата всего имущества в конкурсную массу, а только той его части, которая и составляет размер обогащения контрагента.
Такая практика не ухудшит положение добросовестных участников рынка и поспособствует эффективному пополнению конкурсной массы.
Судейское усмотрение может распространяться и на те случаи, когда стоимость предмета оспариваемой сделки существенно выше размера требований кредиторов. Учитывая принцип соразмерности, с контрагента может быть взыскана сумма, покрывающая как требования всех кредиторов, так и судебные издержки, в том числе если основанием недействительности заявлены положения п. 2 ст. 61.2 закона «О банкротстве».
Этот подход возможно распространить не только на сделки с предпочтением (п. 29.4 Постановления Пленума ВАС РФ № 63), но и на сделки, квалифицируемые по п. 2 ст. 61.2 закона «О банкротстве» (постановления АС МО от 5 августа 2022 года по делу № А40-96248/2018; от 20 июля 2023 года по делу № А40-238871/2019).
Развитие практики в этом направлении будет стимулировать контрагентов заключать мировые соглашения с кредиторами в рамках соответствующих обособленных споров.