Машино-место в банкротстве: деньги или площадь?
Дольщик хотел включиться в реестр с требованием о передаче двух парковочных мест. Первая инстанция решила, что требование о передаче машино-мест надо трансформировать в денежное, потому что положения банкротного закона (ст. 201.1, 201.7), направленные на социальную защиту прав участников строительства, не применяются к нежилым помещениям.
13-й ААС принял новое решение и указал, что к спорным правоотношениям по передаче машино-мест надо применить правила о передаче жилого помещения. Суд округа с этим согласился, но отметил, что по банкротному законодательству под нежилым помещением понимается помещение, площадь которого не превышает семи квадратных метров. А поскольку площадь спорных машино-мест больше, то требование в этой части действительно нужно трансформировать в денежное и только после этого включить в реестр.
Верховный суд не согласился с окружным судом. По мнению судей, социальная гарантия, предусмотренная в банкротном законе, распространяется и на машино-места, а не только на квартиры. «Такие объекты недвижимости обладают исключительной потребительской ценностью для лиц, проживающих либо планирующих проживать в многоквартирном доме», – объяснил ВС. Судьи указали, что машино-места – это не нежилые помещения, поэтому на них ограничение площади, на которое сослался окружной суд, не распространяется. А раз так, то апелляционный суд принял правильное решение по этому спору (дело № А56-96685/2015).
Как быть с роскошной квартирой банкрота?
Одна из самых интересных историй года в ВС – дело о продаже единственной квартиры пермского бизнесмена Александра Поздеева, бывшего директора обанкротившейся компании «ЗУМК-Инжиниринг» и президента группы ЗУМК. В 2006 году они с супругой стали владельцами двух больших квартир в новостройке, а потом решили объединить две квартиры в одну. Но ремонт затянулся, началось банкротство самого Поздеева. А разрешение на перепланировку он получил уже после того, как финансовый управляющий попросил суд утвердить порядок продажи недвижимости в деле о несостоятельности (№ А50-34786/2017).
Сам Поздеев решил, что у него теперь только одна квартира, которую в банкротстве продать нельзя, поскольку это его единственное жилье. Две инстанции с этим не согласились. Они решили, что квартиру нужно продать, а самому должнику купить жилье попроще. Суд округа поддержал Поздеева и исключил квартиру из конкурсной массы.
Судьи экономколлегии оценили спор иначе. Они запретили продавать единственную квартиру и покупать должнику другое жилье. Реализация спорной квартиры банкрота – это фактически лишение частной собственности против его воли, указали в ВС. Взамен должнику навязывают другое жилье, заинтересованности в котором он не проявлял. Вместо этого судам надо было выяснить, можно ли в принципе разделить одну большую квартиру на две поменьше. То есть привести недвижимость в изначальный вид. А еще им следовало разобраться, хватит ли другого имущества Поздеева для того, чтобы погасить все требования кредиторов; сам должник настаивал, что хватит. Поэтому спор направили на новое рассмотрение.
Ольга Калиниченко, советник , предположила, что суды могут взять на вооружение определение по делу Поздеева и использовать приведенные в нем позиции относительно добросовестности поведения должника «с целью соблюдения баланса интересов кредиторов и должника». Поскольку критериев продажи роскошного жилья пока нет. «Верховный суд по аналогии с законом об исполнительном производстве предоставляет должнику право указать имущество, на которое он просит обратить взыскание в первую очередь. Это новая позиция и, как мне кажется, справедливая», – прокомментировала Агина Копейкина, юрист юргруппы .
Пассивный управляющий активами
Обанкротившийся «Бийский Элеватор» хранил у «Новосибирского мелькомбината» свое имущество: девять зданий, пять земельных участков, 1408 единиц машин и оборудования. Стороны договорились, что комбинат может всем этим пользоваться в счет оплаты хранения. Кредиторам такой договор не понравился, так как имущество можно было использовать для пополнения конкурсной массы, например, сдавать его в аренду. Управляющий «Бийского Элеватора» Ольга Кириенко не расторгла этот договор. Поэтому кредиторы, Россельхозбанк и ФНС, потребовали отстранить ее от процесса и снизить вознаграждение – с 1,23 млн руб. до 420 000 руб. (дело № А03-13510/2014).
Но три инстанции выяснили, что имущество передали на хранение «Новосибирскому мелькомбинату» еще до признания «Бийского Элеватора» банкротом. Россельхозбанк знал об этом, указали суды, и согласился на передачу. Кроме того, РСХБ имел возможность запросить более детальные сведения, однако он не интересовался условием хранения. Доводы о том, что Кириенко не обеспечила пополнение конкурсной массы за счет платного пользования имуществом элеватора, суды также отклонили.
Управляющий не вправе рассчитывать на то, что кредиторы проанализируют ситуацию с имуществом и предложат план действий за него, решили судьи Верховного суда. Поэтому бездействие управляющего нельзя оправдать пассивным поведением кредиторов. Управляющий должен выбрать наиболее продуктивный способ распоряжения имуществом должника и при необходимости провести оценку затрат, необходимых на его содержание, и потенциальной выгоды от аренды. Акты нижестоящих инстанций остались без изменений.
Аренда в банкротстве
В банкротном деле «Линевского Племзавода» (№ А03-3315/2013) конкурсный управляющий Сергей Рохин оспорил отказ Алтайкрайимущества от договора аренды земельного участка. На этом участке находилось здание, принадлежащее банкроту, и без арендованного участка его было невозможно продать. Поэтому управляющий потребовал применить последствия недействительности сделки и вернуть актив – право аренды – в конкурсную массу должника.
Суды решили, что Алтайкрайимущество фактически вывело ликвидный актив из конкурсной массы должника и тем самым злоупотребило своим правом.
ВС с этим не согласился. По мнению судей, закон не запрещает арендодателю разорвать договор, даже если его контрагент обанкротился и его имущество распродается. «Отказавшись от исполнения договора, Алтайкрайимущество таким образом выразило свою волю на возврат земли собственнику, действуя в рамках предоставленных ему полномочий», – указали судьи в определении. Они не увидели злоупотребления правом в действиях Алтайкрайимущества, а поэтому решения нижестоящих инстанций отменили, а управляющему отказали в его требованиях.
Судьба поручительства
В 2016 году Татфондбанк выдал обществу «Мостострой-12» два крупных кредита. Возврат средств обеспечили поручительствами на 1,1 млрд руб. от Александра Забарского, гендиректора общества «Фоника», и самой «Фоники». В сентябре 2016 года Забарский стал еще и гендиректором «Мостостроя-12». Общество не вернуло кредит, Татфондбанк «просудил» требование к Забарскому в суде общей юрисдикции и включился в реестр кредиторов в рамках банкротного дела (№ А63-14055/2018).
Но управляющий решил оспорить договоры поручительства, которые Забарский заключил с банком. Арбитражный суд Ставропольского края отказал управляющему. Суд решил, что выдача поручительства объясняется связью и общими корпоративными интересами Забарского, «Фоники» и «Мостостроя-12». Об этом было известно Татфондбанку, который оценил финансовое состояние группы лиц как хорошее. Банк в период заключения кредитных и обеспечительных сделок не имел оснований полагать, что выданные обществу «Мостострой-12» кредиты являются заведомо невозвратными, а значит, оснований для признания сделки недействительной нет.
16-й ААС указал на то, что Татфондбанк не предоставил кредитное досье, на основании которого он положительно оценил финансовое состояние заемщика и поручителей. Кредитная организация не проверила финансовое положение Забарского как поручителя и не дала надлежащей оценки потенциальному кредитному риску перед заключением с ним обеспечительных сделок, указал апелляционный суд, с которым согласился и окружной.
ВС признал законным решение первой инстанции. Ситуации, когда банк получает поручительство от нескольких лиц, часто встречаются в практике, даже в случае, если один из поручителей принимает на себя обязательства, превышающие его финансовые возможности. «Выстраивание отношений подобным образом указывает на стандартный характер поведения как банка–кредитора, так и его контрагентов», – указали судьи. Поэтому поручительские сделки признали законными, «засилив» решение первой инстанции.
