Конкурсное оспаривание сделок в банкротстве осуществляется по абсолютной (вещной) или относительной (обязательственной) модели. Если коротко, с точки зрения последствий недействительности сделки, при абсолютной модели оспаривания результатом применения последствий недействительности сделки является классический вариант — двусторонняя реституция. Когда ответчик возвращает все полученное по сделке в конкурсную массу, взамен получает право требования к должнику, включается в реестр и почти всегда получает взамен «банкротное ничего». При относительной модели оспаривания ответчик возвращает в конкурсную массу должника лишь ту часть, которая составляет размер выгоды или предпочтения контрагента по сделке. Например, если должник продал имущество по заниженной цене, в абсолютной модели контрагент по сделке (ответчик) возвращает в конкурсную массу все, что получил по сделке в полном объеме, а в относительной — ответчик возвращает только разницу между заниженной и реальной ценой имущества, возмещает вред. Не углубляясь в плюсы и минусы моделей оспаривания сделок, сразу перейдем к тому, что в соответствии со ст. 61.6 закона «О банкротстве» оспаривание сделок по банкротным основаниям в России осуществляется по абсолютной модели. Вместе с тем закон и отечественная судебная практика знают некоторые проявления относительной теории конкурсного оспаривания сделок. Например, ст. 61.7 закона «О банкротстве», п. 29.3 и 29.4 Постановления Пленума ВАС от 23.12.2010 № 63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы III.1 Федерального закона „О несостоятельности (банкротстве)”» (постановление Пленума ВАС № 63) и другие.
В настоящей статье остановлюсь на конкретном проявлении относительной модели оспаривания сделок, в частности на некоторых противоречиях в практике применения п. 29.4 постановления Пленума ВАС № 63. Согласно исследуемому пункту, поскольку оспаривание сделок с предпочтением имеет целью защитить интересы других кредиторов при оспаривании на основании ст. 61.3 закона «О банкротстве» платежа, размер которого существенно превышает разницу между стоимостью конкурсной массы и общим размером требований кредиторов (включенных в реестр требований кредиторов, в том числе опоздавших, а также имеющихся и разумно необходимых будущих текущих), суд признает платеж недействительным только в части суммы, равной такой разнице.
Иными словами, последствия недействительности сделки должны быть равны размеру непогашенных требований кредиторов должника. Так, если в рамках дела о банкротстве оспаривается платеж должника на 500 руб., а реестр требований кредиторов составляет 100 руб., то суд, руководствуясь указанным разъяснением ВАС, может признать сделку недействительной и применить последствия недействительности сделки только в размере 100 руб. Если бы в этом примере применялась абсолютная модель конкурсного оспаривания сделок, то в конкурсную массу поступило бы 500 руб. несмотря на существенно меньший размер реестра требований кредиторов. Это повлекло бы удовлетворение не только требований кредиторов, но и иных, скорее всего незаконных, интересов лиц, совершивших оспариваемую сделку со стороны должника (менеджмента, бенефициаров). Таким образом, одной из положительных характеристик относительной модели оспаривания сделок является как компенсационный характер применения последствий недействительности сделки (в отличие от «наказательного» характера абсолютной модели), так и недопущение обогащения недобросовестных лиц.
Из буквального толкования п. 29.4 постановления Пленума ВАС № 63 следует, что соразмерность реституционного требования размеру непогашенных требований кредиторов может применяться, только если сделка совершена с предпочтением и оспаривается на основании ст. 61.3 закона «О банкротстве».
Вместе с тем суды часто применяют указанные разъяснения ВАС не только к сделкам, совершенным с предпочтением (ст. 61.3 закона «О банкротстве»), но и к подозрительным сделкам (ст. 61. 2 закона «О банкротстве»). Аналогичную тенденцию расширительного толкования п. 29.4 постановления Пленума ВАС № 63 правоприменительной практикой отметили в Справочнике по доказыванию под ред. И. В. Решетниковой*. Возможность применения п. 29.4 постановления Пленума ВАС № 63 к подозрительным сделкам, признанным недействительными на основании ст. 61.2 закона «О банкротстве» косвенно подтвердил Верховный суд в определении от 25 июля 2016 года № 309-ЭС15-4911(2,3) по делу № А07-23160/2011. До 2020 года Арбитражный суд Уральского округа прямо отмечал, что «указанный правовой подход должен применяться и при оспаривании сделок на основании ст. 61.2 закона «О банкротстве» (постановления Арбитражного суда Уральского округа от 27 февраля 2019 года по делу № А47-3108/2018, от 2 августа 2017 года по делу № А71-9054/2014, от 28 июня 2016 года по делу № А76-27549/2013, от 25 ноября 2016 года по делу № А76-378/2014).
Аналогичный подход занимали и продолжают занимать некоторые суды других округов (определения Верховного суда от 1 декабря 2016 года № 304-ЭС16-12878 по делу № А75-109/2014 и от 11 апреля 2022 года № 305-ЭС22-3190 по делу № А40-238871/2019, постановления АС Западно-Сибирского округа от 21 апреля 2017 года по делу № А03-18248/2015, АС Поволжского округа от 25 июля 2017 года по делу № А55-11558/2015, АС Западно-Сибирского округа от 11 ноября 2021 года по делу № А75-14690/2018, АС Западно-Сибирского округа от 14 сентября 2021 года по делу № А27-8243/2018, АС Московского округа от 21 мая 2024 года по делу № А40-184527/2020, АС Московского округа от 20 июля 2022 года по делу № А40-238871/2019, 8-го ААС от 25 июля 2022 года по делу № А46-128/2021, 7-го ААС от 14 сентября 2017 года по делу № А03-18248/2015, АС Республики Хакасия от 9 декабря 2020 года по делу № А74-5805/2018, АС Пензенской области от 29 марта 2023 года по делу № А49-12124/2021). Это свидетельствует о расширении сферы применения относительной модели оспаривания сделок. Здесь следует отметить, что п. 29.4 постановления Пленума ВАС № 63 не может быть применен в отношении сделок, оспариваемых на основании общих положений ГК, поскольку у расширительного толкования правовой позиции ВАС тоже должна быть мера (постановление АС Уральского округа от 1 августа 2019 года по делу № А60-7559/2018).
В дальнейшем практика того же АС Уральского округа изменилась. Суды стали отказывать в применении реституции в порядке п. 29.4 постановления Пленума ВАС № 63 к сделкам, оспариваемым на основании п. 2 ст. 61.2 закона «О банкротстве», ссылаясь на то, что указанный правовой подход закреплен только в отношении сделок с предпочтением, оспариваемых на основании ст. 61.3 закона «О банкротстве» (постановления от 17 января 2022 года по делу № А60-13992/2020, от 15 июня 2020 года по делу № А50-20713/2018, от 12 ноября 2019 года по делу № А76-583/2016). К аналогичным выводам пришли и другие суды (постановления АС Северо-Западного округа от 12 июля 2016 года по делу № А56-29689/2014 и от 22 февраля 2024 года по делу № А56-97146/2021, постановление АС Московского округа от 4 февраля 2021 года по делу № А40-99950/2018, постановление 9-го ААС от 19 ноября 2020 года по делу № А40-99950/2018).
На мой взгляд, такая позиция судов абсолютно обоснована в случаях совершения сделок с целью причинения вреда кредиторам. В частности, когда должник и ответчик в сговоре выводят деньги из конкурсной массы, при этом конкурсная масса не получает встречного предоставления. Ни о какой соразмерности реституции реестру требований кредиторов в этом случае не может быть и речи, ответчик должен вернуть в конкурсную массу все полученное по сделке. В других случаях применение исследуемой правовой позиции ВАС к подозрительным сделкам допустимо, но напрямую зависит от фактических обстоятельств дела, в том числе от добросовестности сторон оспариваемой сделки, что и становится причиной сложившейся и часто противоречивой судебной практики.
Следует отметить, что ВС по этому вопросу еще не высказался, оставляя нижестоящим судам возможность применять п. 29.4 постановления Пленума ВАС № 63 по своему усмотрению, толковать его расширительно или буквально исходя из фактических обстоятельств дела и смысла, заложенного в разъяснениях.
* Справочник по доказыванию в арбитражном процессе / О. В. Абознова, Н. Г. Беляева, Т. Л. Вербенко и др.; под ред. И. В. Решетниковой. — Москва: Норма, Инфра-М, 2020. — С. 264–265.
