Одним из центральных событий октября в Европейском суде по правам человека стали слушания дела "Идалов против России" (не стоит путать с делом "Идалов и Идалова против России", заявители просто однофамильцы), в рамках которого бывший милиционер, чеченский мафиози, а ныне — заключенный свердловской колонии, пытается обжаловать действия властей во время своего ареста и заключения в московском сизо в 2002 году. Представители России пытались доказать, что заявление не подлежит рассмотрению, а адвокаты истца посетовали, что таких дел столько, что суд и сам все должен прекрасно понимать.
Тимур Идалов был арестован еще летом 1999-го. Тогда ему инкриминировался целый ряд серьезных преступлений: похищение человека, вымогательство, незаконное хранение огнестрельного оружия и наркотиков. Милиция считала его лидером одной из чеченских преступных групировок, орудовавших в Москве. Последней жертвой преступников стал армянский бизнесмен и политик Сержик Джилавян, который выдвигал свою кандидатуру на пост президента Армении.
Сроки содержания Идалова под стражей неоднократно продлевались, пока в 2001 году его все же не выпустили под залог. Одновременно его дело было передано в Хамовнический райсуд Москвы. Спустя еще один год суд заменил меру пресечения, распорядившись вновь арестовать обвиняемого, а рассматривать дело начали осенью 2003 года. Часть процесса Идалов пропустил, потому что неоднократно удалялся из зала заседаний по причине неуважения к суду. В ноябре он был приговорен к 15-летнему сроку, который вышестоящий суд сократил до 10 лет, исключив из обвинения часть про наркотики.
Заявление в Страсбург Идалов направил в феврале 2003 года, пытаясь обжаловать условия своего содержания в столичном сизо 77/2 — "Бутырке". Как писал милиционер, его постоянно перемещали между камерами, которые были грязными, шумными, переполненными и кишели паразитами (здесь усматривается нарушение ст.3 Конвенции о правах человека, запрещающая пытки и другие проявления бесчеловечности по отношению к заключенным). Кроме того, он жалуется на незаконную, по его мнению, продолжительность судебного процесса и отсутствие возможности защищать себя лично в суде (ст. 6 — право на справедливый суд). Дополнительно Идалов обращает внимание на тот факт, что вся его переписка с ЕСПЧ проверялась администрацией "Бутырки".
Судьба автора жалобы сложилась непросто. В 2007 году он вышел на свободу по УДО и собирался отправится за границу, предположительно, в Страсбург, чтобы принять участие в рассмотрении своего заявления. Однако покинуть пределы родины не смог — помешала непогашенная судимость. Считая это решение несправедливым, он прошел все инстанции, получив окончательный отказ только в Конституционном Суде. Позже Идалов вновь был арестован за хранение наркотиков и в данный момент, судя по материалам ЕСПЧ, находится в исправительной колонии в Свердловской области.
Дело слушалось в Большой палате ЕСПЧ в составе 17 судей под председательством Жан-Поля Косты из Франции. Им предстоит решить вопрос о допустимости рассмотрения вопроса по существу.
Заседание традиционно началось с выступления ответчика — Правительство России представлял Николай Михайлов. "Нужно отметить, что почти в каждом деле в России сроки рассмотрения откладываются по причинам, не зависящим от суда", — начал он свою речь перед Большой палатой. В данном случае, по мнению Михайлова, имели место постоянные неявки в суд многих участников процесса: свидетелей, переводчиков (чеченский язык — прим. ред.), самого Идалова по причине болезни. "Кроме того, адвокаты заявителя неоднократно ходатайствовали о переносе заседаний", — продолжил уличать оппонентов Михайлов, но потом признал, что судья и прокурор по этому делу тоже болели (а первый еще и рассматривал другие дела).
"Я прошу суд принять во внимание, — Михайлов оторвал на секунду глаза от своих бумаг, — что Хамовнический суд не был безучастен в процессе: он, в частности, предоставил Идалову переводчика, а когда другой фигурант серьезно заболел — выделил его дело в отдельное производство". Впрочем отсылка к последнему факту выглядела не очень убедительно: он относится к августу 2003 года, а жалоба Идалова в ЕСПЧ была написана шестью месяцами ранее.
Другой интересный вопрос — можно ли рассматривать заключение Идалова в сизо до оглашения приговора, состоящее из двух периодов, прерванных годом на свободе, как единый срок или два различных. Дело в том, что если использовать второй подход, то, по мнению Михайлова, жалоба не должна рассматриваться судом в свете ст.35 Конвенции, согласно которой Европейский суд может принимать дело к рассмотрению в течение шести месяцев с даты вынесения национальными органами окончательного решения. Как считает представитель России, заявление Идалова было подано в феврале 2003 года, тогда как его первый арест, о котором говорится в заявлении, состоялся еще в 1999-ом, следовательно жалоба должна быть признана необоснованной, ведь он оспаривает только свой первый арест.
От имени Тимура Идалова в Страсбурге выступила его адвокат Ирина Герасимова. "Данное дело — прекрасная возможность разрешить спор о применении „правила шести месяцев“ в практике суда", — начала она. С точки зрения Герасимовой, "целью властей было держать Идалова за решеткой как можно дольше, а решение об изменении меры пресечения на залог связано лишь тем, что госорганы не могли нарушить внутреннее законодательство".
"Что касается первого периода нахождения Идалова в неволе, то, нужно отметить, власти даже не затруднили себя четкими объяснениями, почему это было необходимо", — продолжала Герасимова. Также она добавила, что суд отказался изменить меру пресечения, когда у Идалова родился второй ребенок, вместо этого продлив срок ареста, "потому что ему ни с того, ни с сего понадобилась психиатрическая экспертиза".
Затем слово взяла Мария Самородкина, также выступающая на стороне истца. Она уделила вниманию другой части жалобы: "Было нарушено не только пассивное право моего доверителя участвовать в судебном заседании, но и активное, так как он был лишен возможности давать показания".
Последней на трибуну поднялась Каринна Москаленко, третий юрист Идалова. "В конце нашего выступления хотелось бы обратить внимание на менее сложные, но не менее серьезные аспекты рассматриваемого дела", — начала она. Нарушение запрета на пытки и бесчеловечное обращение, как заявила Москаленко, стали, увы, систематическими в нашей стране. "Подобных жалоб против России столько, что суду даже не нужно ничего объяснять", — развела она руками. Но все же ударилась в объяснения, правда, образные и эмоциональные. "Условия, в которых содержался Идалов, непригодны даже для животных, что уж говорить о людях, — Москаленко сняла очки. — А вся переписка с этим судом, — она обвела рукой членов Большой палаты, — полностью контролировалась тюремной администрацией". Свое мнение о такой аргументации первыми высказали представители делегации судей Южной Кореи, который гостили в ЕСПЧ. Они начали синхронно зевать.
Но решение о допустимости рассмотрения дела по существу решать не им, а судьям Большой палаты, где от России заседает Анатолий Ковлер. Дело интересно в первую очередь тем, какой подход к трактовке ст.35 Конвенции ("правило шести месяцев") предпочтет применить суд. На данный момент практика двояка: оба варианта прочтения нормы закона регулярно используются в ЕСПЧ.
