Криптовалюта: что это такое для юриста?
Этой зимой АСГМ пришлось оценить правовой статус криптовалюты и решить, можно ли включить ее в конкурсную массу в деле о банкротстве Ильи Царькова (№ А40-124668/2017). Управляющий Царькова Алексей Леонов считал, что с помощью биткойнов вполне можно рассчитаться с кредиторами. «Этот актив можно реализовать, он имеет конкретную ценность и подпадает под категорию Гражданского кодекса «иное имущество», – настаивал управляющий. Банкрот Царьков просил не лишать его криптовалюты. Он указывал, что правовой статус у нее все-таки неясный: ГК недостаточно, а специального закона нет. Эта аргументация больше убедила судью Ирину Кравчук, которая 26 февраля огласила решение: управляющему отказать. А несколько дней спустя опубликовала подробную мотивировку.
Криптовалюта настолько особенный объект, что к ней нельзя применить по аналогии существующие нормы права, объяснила судья. Точно неизвестно, что это – «имущество», «актив», «информация» или «суррогат». Исполнение сделок с криптовалютой не защищается на государственном уровне, указала Кравчук. Кроме того, нельзя точно установить, кому принадлежат биткойны, добавила она.
Управляющий заявил, что будет обжаловать решение. Эксперты полагают, что криптовалюту вполне можно было квалифицировать как имущество и включить в конкурсную массу.
Если бы суд разобрался, с каким объектом имеет дело, то пришел к заключению, что криптовалюта отвечает признакам имущества. Он мог взять за основу определение криптовалюты в законопроектах Минфина и ЦБ, прибегнуть к другим источникам информации или получить консультацию у специалиста.
Более значимая проблема – невозможность зафиксировать связь криптокошелька с его владельцем. Кошелек Blockchain.info, которым пользуется банкрот, не требует прохождения процедур идентификации пользователя. А судебный запрос оператору кошелька будет бесполезен – у него таких данных нет. Но в данном деле все проще, ведь банкрот Царьков сам признал, что это его кошелек, и показал нотариально заверенные скриншоты с балансом.
Теневой бенефициар: как вывести его на свет
Этой зимой Верховный суд рассказал, как привлечь к субсидиарной ответственности теневых бенефициаров разоренных компаний, которые не торопятся выходить «на свет». Обычно против них нет прямых доказательств, но именно их и требуют суды. Экономколлегия признала эту сложность в деле о банкротстве «Инкома» (А33-1677/2013). Если прямых доказательств нет, должны быть косвенные, напомнил суд. Даже тайное управление предприятием обязательно оставляет следы. На подконтрольность могут указывать, например, синхронность действий бенефициара и его компании, когда для нее нет разумного объяснения, или стратегия фирмы, которая ей экономически невыгодна, но позволяет обогатиться теневому собственнику. Иными словами, это такие ситуации, которые нельзя объяснить иначе, чем подчиненностью.
Если совокупность таких косвенных доказательств будет достаточно убедительной, суд обязан принять ее во внимание, следует из определения экономколлегии. В этом случае бремя доказывания переходит на предполагаемого бенефициара, который должен будет доказывать свою невиновность.
Такие разъяснения Верховный суд дал в споре, в котором конкурсный управляющий «Инкома» Дмитрий Шитоев пытался привлечь к субсидиарной ответственности предполагаемого бенефициара банкрота Хадиса Абазехова, которого в 2016 году «Коммерсантъ» называл владельцем половины спиртового завода «Риал» в Кабардино-Балкарии. Бизнесмен был учредителем «Концерна «Риал», которое, в свою очередь, зарегистрировало «Инком». По такой корпоративной цепочке он получил 2,6 млрд руб. под прикрытием хозяйственных договоров. А сама компания в это время копила налоговые долги и продавала активы. Управляющий указывал на это как на признак бенефициарного владения, но услышали его только в Верховном суде.
Если нет уголовного приговора [в отношении бенефициара], остаются в большинстве случаев только косвенные доказательства, и тут сложность в том, что арбитражный процесс – это по большей части "состязание" документов. На практике практически невозможно доказать, что Иван Иванович одним телефонным звонком направил компанию в сторону разорения, а судам недостает смелости отойти от формализма.
Решение в пользу электронного документооборота
Экономколлегия разрешила доказать поставку электронными накладными и сняла излишнее бремя доказывания с поставщика в деле «Протека» и покупателя «Аптеки-А.в.е-1» № А40-4350/2016 . Три инстанции поверили последнему на слово, что он не получал лекарства на общую сумму 37,6 млн руб. Такие требования предъявил в суде «Протек», который доказывал факт поставки электронными накладными и доверенностью на получателя сотрудника аптечной сети. Но три суда сочли, что этого недостаточно, чтобы подтвердить факт поставки. Они сослались на условие договора о том, что полностью электронный документооборот возможен с согласия сторон, но соглашения об этом подписано не было. Кроме того, договор обязывал оформлять маршрутные листы или транспортные накладные в бумажном формате – их истец тоже не представил. Кассация добавила, что отчет удостоверяющего центра, в котором отражены все электронные накладные, нельзя назвать первичным учетным документом. А значит, он не может доказывать поставку.
В таком решении усомнилась экономколлегия, которая разобралась в споре. «Это нормально – просто заявлять: «Мы ничего не получали?» – спрашивала председательствующая в заседании у представителей аптеки. В итоге дело было направлено на пересмотр. Верховный суд в своем определении снял с истца излишнее бремя доказывания. Задача суда – установить, оформлены ли накладные по Закону об электронной подписи. Если они заверены квалифицированной электронной подписью, они приравниваются к бумажному документу, который подписан собственноручно, напомнила экономколлегия. Если все оформлено верно, но ответчик продолжает настаивать, что не получал товар, именно он обязан доказать свои слова – и простого отрицания фактов тут недостаточно, нужно будет сослаться на документы.
Хотя арбитражные суды давно принимают документы в электронной форме, судебная практика неоднородна, и суды могут отказать в иске тем продавцам, у которых нет бумажных документов.
Разъяснения ВС придадут уверенности поставщикам, которые оформляют поставки минимально необходимым количеством документов, в том числе электронных.
Оплата тепла без счетчика: война коэффициентов
Как считать тепло, если в доме нет общедомового прибора учета, разъяснила экономколлегия в декабре 2017 года. Московский норматив – 0,016 Гкал/кв. м в месяц, но было неясно, рассчитывается ли он за круглый год (12 месяцев) или только за отопительный сезон (7 месяцев). Если норматив годовой, получается 0,192 Гкал/кв. м, а если сезонный, то 0,112 Гкал/кв. м.
Постановление Правительства Москвы № 435 от 14 июля 2015 года «узаконило» коэффициент 12/7, но осталась неясность, как считать потребление до этой даты. Поэтому и возник спор между МОЭК и ЖСК «Привет», сколько стоило отопление в 2012–2013 годах (А40-170280/2013 ). Энергокомпания рассчитала потребление по коэффициенту 12/7 и потребовала доплатить 1,4 млн руб. Кооператив возражал. АС Московского округа разделил его точку зрения о сезонности норматива и подтвердил, что надо было использовать коэффициент 7/12.
Это решение исправила экономколлегия, которая пояснила, что норматив утвержден исходя из годового объема потребления. Это нужно, чтобы население платило равномерно, а его расходы не возрастали существенно в отопительный период. И поскольку жители платят управляющей компании весь год, а сама она только семь месяцев, обязательно применить коэффициент 12/7 – без него получается недоплата, пояснил ВС.
Сейчас есть много вступивших в законную силу судебных актов с противоположными выводами. МОЭК отправится обжаловать проигранные дела. Для нее вопрос теперь в том, чтобы свести к минимуму уже полученные убытки. В целом определение ВС говорит о том, что, применяя нормативы, нужно четко понимать, за какой период они установлены.