Карина Кустова* в июне 2019-го заключила договор франшизы с предпринимателем Прохором Подобедовым*. Он должен был передать ей комплекс исключительных прав компании «Есть Букет» за 140 000 руб. В частности, речь шла о правах на товарный знак, коммерческое обозначение, фото- и видеоматериалы, фирменный стиль, рекламные подходы и инструменты. В итоге предпринимателю заплатили деньги, но он обязанности не выполнил. Подобедов еще не зарегистрировал товарный знак, когда подписывали договор. В феврале 2019-го была лишь подана заявка. А официально оформили бренд только в октябре того же года.
Сначала женщина попыталась признать договор незаключенным и взыскать с Подобедова неосновательное обогащение в размере суммы сделки (дело № 2-824/2020), но безуспешно. Суд определил сделку как коммерческую концессию и отметил: по закону необязательно, чтобы при заключении договора у передающей стороны был комплекс исключительных прав. Если же их нет и в дальнейшем, это важно для вопроса о ненадлежащем исполнении сделки. В итоге суд решил, что Подобедов мог распоряжаться брендом не с момента регистрации, а с даты подачи заявки на товарный знак — с февраля 2019-го. Сделку же заключили в июне. Апелляция «засилила» это решение (дело № 33-13266/2020).
Кустова не сдалась и подала новый иск о расторжении договора и взыскании суммы франшизы. С точки зрения истца, то, что предприниматель не передал ей комплекс прав, существенно нарушает сделку. Три инстанции ей отказали. Они сослались на те же аргументы, что и суды в первом деле.
Верховный суд отменил акты нижестоящих судов и направил дело на новый круг в первую инстанцию (дело № 2-2527/2023). Заседание пройдет 6 сентября. По ст. 1031 ГК («Ответственность правообладателя») владелец франшизы обязан зарегистрировать ее в Роспатенте.
Правообладатель по договору коммерческой концессии исполнит обязанность по сделке, лишь когда зарегистрирует предоставление права, указала коллегия ВС. Если он уклоняется от этого, то должен возместить убытки контрагенту.
В этом деле судам надо было установить, зарегистрировал ли в итоге предприниматель франшизу в Роспатенте, указала коллегия. Но нижестоящие инстанции этого не сделали.
ВС буквально следует закону. Несоблюдение требования о госрегистрации франшизы позволяет считать предоставление прав несостоявшимся. Из этого можно домыслить: если суды установят, что правообладатель не исполнил обязанность по регистрации, то пользователю должны вернуть вознаграждение по договору, объясняет Максим Али, партнер, руководитель практики IP/IT Если нижестоящие суды пойдут по такому пути, то определение ВС перевернет правила на рынке франчайзинга, считает эксперт. Тогда практика ГК разойдется с подходом арбитражных судов, отмечает юрист.
Суд по интеллектуальным правам неоднократно говорил, что отсутствие регистрации важно для третьих лиц, но не затрагивает отношения между сторонами договора, обращает внимание Али. То есть сделка порождает последствия для сторон уже с момента заключения. Пользователь платит за право пользоваться франшизой, а также за услуги правообладателя по консультированию, обучению персонала, поиску поставщиков, объясняет эксперт. Это не должно быть безвозмездным лишь потому, что франшиза не зарегистрирована. Например, в деле № А32-45019/2020 СИП указал: в деле нет доказательств, что, несмотря на отсутствие регистрации сделки, невозможно было использовать объекты интеллектуальной собственности.
Застройщик Вадим Гармошкин* договорился с компанией «Стрела» о подъеме купола и креста на храм за 15 000 руб. Для этого фирма использовала автокран. Объекты стоили 1,7 млн руб. Заказчик сообщил исполнителю, что купол весит 2,5 тонны. На самом же деле он был тяжелее — 3,4 тонны. В итоге, когда сотрудник компании поднимал купол и крест, кран деформировался, и купол упал. Из-за этого он повредился. Экспертиза установила, что восстановление купола стоит от 93 до 120% цены сооружения нового аналогичного объекта. Потому пытаться его починить невыгодно.
Гармошкин подал на «Стрелу» в суд. Он требовал возместить ему стоимость купола. Фирма же направила встречный иск. В компании провели расследование и установили, что кран сломался из-за слишком большой массы поднимаемого груза. При выборе устройства для подъема компания исходила из данных о весе, представленных заказчиком. Они же оказались некорректными: купол весил на тонну больше. Фирма требовала взыскать с Гармошкина 400 000 руб. — столько стоил кран.
Первая инстанция встала на сторону заказчика и взыскала с компании 1,6 млн руб. (стоимость объекта за вычетом цены материалов металлического купола как лома 122 352 руб.). Суд отметил, что фирме следовало взвесить груз и установить реальную массу. Именно компания, как исполнитель по договору и владелец опасного объекта, обязана оказать качественные услуги. Они должны отвечать требованиям безопасности. По мнению первой инстанции, Гармошкин не виноват в случившемся.
Апелляция снизила размер взысканных с компании убытков до 810 823 руб. Суд указал, что заказчик ввел исполнителя в заблуждение. Мужчина не передал техдокументы на храм и сообщил ошибочные данные о весе объектов. В итоге суд заключил: Гармошкину должны возместить вред не полностью. Надо учитывать, что в случившемся виноват как сам заказчик, так и исполнитель. С такой позицией согласилась и кассация.
ВС отменил акты апелляции и кассации и направил дело на новое рассмотрение в областной суд (дело № 33-3091/2023). На новом круге суд «засилил» решение первой инстанции. Коллегия ВС по гражданским делам отметила, что ни в законе, ни в договоре не было требований об определении точной массы объекта заказчиком. Потому апелляция и кассация неправильно применили правовые нормы. Еще суды не указали, почему Гармошкин, будучи пусть и организатором возведения храма, но вместе с тем физлицом без специальных познаний в сфере строительства, мог и должен был предвидеть, что исполнитель — профучастник рынка станет оказывать услугу и использовать при этом неподходящий кран.
Это определение ВС важно для практики, поскольку взыскивать убытки в СОЮ проблематичнее, нежели в арбитражных судах, отмечает Елизавета Любченко, адвокат Эксперт обращает внимание на вывод ВС о том, что суды не могут снижать размер убытков из-за некачественного исполнения договора.
Алина Студинина* в мае 2021-го воспользовалась услугами солярия в студии загара «Оранж», которой владеет предпринимательница Ирина Ведерникова*. Клиентка заплатила 660 руб. Спустя четыре дня после процедуры Студинина почувствовала себя хуже: она получила ожог и покрылась пятнами. Ей пришлось обратиться в несколько частных клиник, чтобы вылечить повреждения кожи.
Поскольку качество услуг солярия не устроило Студинину, она подала на владелицу студии в суд. Истец требовала взыскать 660 руб. за услугу, расходы на лечение 93 996 руб., 144 321 руб. упущенной выгоды из-за того, что временно не могла работать, и 300 000 руб. компенсации морального вреда. Предпринимательница возражала: она утверждала, что ничего не нарушила. Оборудование в студии работало исправно, а причинно-следственной связи между ожогами и услугой нет.
Первая инстанция взыскала с ответчика сумму за процедуру и 50 000 руб. морального вреда. Суд заключил, что из-за профессиональных ошибок сотрудников студии последовали неблагоприятные последствия. Компенсацию морального вреда первая инстанция снизила исходя из критерия разумности. А деньги за лечение не взыскали, потому что истец могла по полису обязательного медицинского страхования (ОМС) обратиться в госклинику. Упущенную выгоду из-за временной нетрудоспособности тоже не стали взыскивать, потому что Студинина не работает официально.
Апелляция и кассация отменили решение первой инстанции и отказали в иске. Они отметили, что истец обратилась в частные клиники, а не в государственную. Она сделала это спустя несколько дней после похода в солярий. Кроме того, оборудование студии работало исправно. Потому суды пришли к выводу: Студинина не доказала, что услуги оказаны некачественно.
ВС отменил акты апелляции и кассации и направил дело на новый круг в Мосгорсуд (дело № 33-38861/2023). Заседание назначили на 14 сентября.
Коллегия указала, что добросовестный потребитель может рассчитывать на качественный сервис. Он не должен заранее собирать доказательства на случай плохого оказания услуг и причинения вреда.
Суды же не оценили в совокупности доказательства того, что сначала клиенту оказали услугу, а в последующем у нее появился ожог. При этом они также не учли, что истцу требовалось время для обращения к врачам.
Денис Стоянов* с 2014 года работал слесарем-сборщиком в «Красном октябре». Как указано на сайте компании, это предприятие занимается производством, ремонтом и обслуживанием деталей для авиатехники. В марте 2021-го сотрудник предприятия Игорь Сафарин* написал докладную на Стоянова на имя руководства и сообщил, что тот пришел на работу пьяным.
Слесаря отстранили от работы и составили акт, что он появился на предприятии в нетрезвом виде. Сначала от него не могли добиться объяснения, но затем он все же написал его и указал: «Извините! Я признаю, что совершил ошибку». Вместе с тем ему предложили пройти медосвидетельствование, но он отказался, и это зафиксировали в акте. Стоянову все равно выдали направление в медучреждение на освидетельствование и указали, что его можно пройти в течение двух часов с момента, когда составили акт о появлении на работе в пьяном виде. Для этого требовались паспорт и 1600 руб. Но Стоянов отказался проходить процедуру. Затем работник ушел в отпуск, а при выходе на работу его уволили по подп. «б» п. 6 ч. 1 ст. 81 ТК о расторжении трудового договора по инициативе работодателя за однократное грубое нарушение со стороны работника.
Стоянов подал в суд на «Красный октябрь». Истец уверял, что не совершал проступок, за который его уволили. По мнению слесаря, компания не доказала, что он появлялся на работе пьяным, так как медосвидетельствование не проводили. Стоянов просил признать приказ об увольнении незаконным, восстановить его на работе, взыскать компенсацию за вынужденный прогул 763 278 руб. и еще 3816 руб. за каждый день до восстановления на работе, а также 100 000 руб. морального вреда и 150 000 руб. на юриста.
В суде истец рассказал: он написал объяснение под давлением работодателя, а проходить освидетельствование не стал из-за того, что у него при себе не было паспорта и денег. При этом из показаний свидетелей (кто они — в актах не указали) следовало, что Стоянов, когда его уличили в опьянении, невнятно отвечал на вопросы, плюс от него пахло алкоголем. Ответчик возражал: у слесаря были деньги, так как ему перечислили зарплату, и он мог оплатить освидетельствование. Работникам с признаками алкогольного опьянения предоставляют и служебную машину, и деньги на освидетельствование, если у сотрудника их нет.
Три инстанции удовлетворили иск. Они пришли к выводу: работника уволили незаконно. Документов, которые предоставила организация, — акты, докладные, направление на медосвидетельствование — недостаточно, чтобы подтвердить, что Стоянов пришел на работу пьяным. С предприятия взыскали 683 460 руб. среднего заработка за время вынужденного прогула, 40 000 руб. на юриста и 5000 руб. компенсации морального вреда. Еще истца восстановили на работе.
ВС отменил акты нижестоящих инстанций и направил дело на новое рассмотрение в райсуд (дело № 2-7921/2023). Заседание отложили на 27 сентября. «Красный октябрь» принял меры, чтобы направить работника на медосвидетельствование. Сотрудник от этого отказался. Компания не могла заставить его пойти на процедуру, отметил ВС.
Коллегия подчеркнула, что в ТК нет строго определенного перечня доказательств, которые могут подтвердить опьянение. Потому работодатель может обосновать появление сотрудника нетрезвым не только медзаключением, но и другими аргументами.
Суды сочли недостаточными приведенные «Красным октябрем» доказательства опьянения Стоянова. При этом они не объяснили, чем, с их точки зрения, можно это подтвердить.
Определение ВС соответствует практике, подтверждает Илья Мигуненко, старший юрист практики трудового права Если в деле нет медзаключения, многие суды исследуют дополнительные доказательства, по которым видно, что работник был пьян. В качестве примера эксперт приводит акт 4-го кассационного СОЮ по делу № 8Г-31108/2020. Там суд указал, что состояние опьянения работника можно определить визуально. Этот факт можно подтвердить любыми достоверными доказательствами. Например, показаниями свидетелей, актами о появлении сотрудника на работе нетрезвым, документами о его отстранении, объяснительными.
* Имена и фамилии изменены редакцией.
