2 октября в Пресненском районном суде продолжился допрос свидетелей по делу "Оборонсервиса". Махинации с акциями 31-го государственного проектного института специального строительства и его имуществом, как утверждают прокуроры, принесли казне ущерб в 2,1 млрд руб. Во-первых, в 2011 году комплекс зданий 31-го ГПИСС на Смоленском бульваре был продан за 1,63 млрд руб., тогда как обвинение считает, что цена должна быть выше на 505 млн руб. При этом покупателем стало ООО "Теорема", генеральным директором которого был ныне покойный Сергей Амелин, знакомый бывшего министра обороны Анатолия Сердюкова.
Во-вторых, 100% минус одна акция института ушли по заниженной цене ООО "ВитаПроджект" (70%) и ОАО "Сосновоборэлектромонтаж" (29,9%). Первое, по версии обвинения, контролировала Евгения Васильева, экс-руководитель Департамента имущественных отношений Минобороны – главная фигурантка "дела "Оборонсервиса" (обвиняется по 12 эпизодам по ст. 159, 174.1, 285 и 286 УК РФ; мошенничество, легализация денежных средств или иного имущества, превышение и злоупотребление должностными полномочиями – до 10 лет лишения свободы). Второе принадлежало заместителю Сердюкова – Геннадию Нагинскому. Купили они свои пакеты за 142 млн руб., тогда как, по версии обвинения, их стоимость составляла 2,25 млрд руб. Сделать это, по мнению следствия, удалось благодаря Юрию Грехневу, знакомому Васильевой, ее ставленнику на посту гендиректора института. Он якобы скрыл наличие на счетах института 1 млрд руб. и вывел еще 150 млн руб. Теперь он сидит на скамье подсудимых в одном зале с Васильевой, обвиняясь по трем эпизодам по ч. 4 ст. 159 УК.
В тот день вызвали сразу двух свидетелей. Первой выступала Наталья Тараканова, делопроизводитель института. Допрос ее длился недолго, а сторона защиты вообще отказалась от вопросов. Главным тезисом речи свидетеля стало воспоминание о регистрации входящих документов – агентских договоров от организации под названием "Эксперт".
Центр правовой поддержки "Эксперт", генеральным директором которого была Екатерина Сметанова, получил 83 млн руб. в качестве "комиссионных" за "агентские услуги". Сметановой были также предъявлены обвинения в мошенничестве в особо крупном размере (ч. 4 ст. 159 УК – до 10 лет лишения свободы) и коммерческом подкупе (ч. 3 ст. 204 УК – до семи лет лишения свободы), но она не сидит на скамье подсудимых рядом с Васильевой, поскольку признала вину и заключила сделку со следствием, добившись выделения своего дела в отдельное производство.
Спорный баланс
Допрос главного бухгалтера 31-го ГПИСС в 2011–2013 гг. Ольги Польских вышел куда изнурительнее – ее не отпускали около пяти с половиной часов. Активнее всего вопросами свидетеля бомбардировала прокурор Вера Пашковская.
– Вам известен ЦПП "Эксперт". В связи с чем? – спросила Пашковская у Польских.
– Был агентский договор при реализации здания на Смоленском бульваре между 31-м ГПИСС и "Экспертом".
О том, что здание продано ООО "Теорема" Польских узнала в сентябре 2011 года, когда пошли первые авансовые платежи, а 30 числа в бухгалтерию поступил акт приема-передачи проданной недвижимости. В октябре бухгалтерия получила от "Эксперта" акты выполненных работ и отчет агента. Агентское вознаграждение, по ее словам, было перечислено позже. Общая выручка за продажу здания на Смоленском бульваре составила 1,68 млрд руб.
– Что стало с поступившими деньгами? – поинтересовалась прокурор.
– Они размещались на депозитном счете ВТБ, а также использовались для текущей деятельности. В связи со сделкой возникли обязательства по налогам на продажу имущества и НДС. Оставшиеся средства в итоге были направлены на выплату дивидендов акционерам за девять месяцев, – рассказала Польских.
25 ноября 2011 года главбух Польских получила от директора Грехнева распоряжение подготовить предварительный баланс, с учетом выплаты тех самых дивидендов (942 млн руб.) по решению собрания акционеров. Польских увидела протокол собрания 25 или 26 ноября, точно она не помнит, однако отчет составила раньше, так как гендиректор заверил, что цифры (размер дивидендов) в нем те же, что и в более раннем протоколе голосования от 17 ноября. Эти так называемые "оперативные данные" и были включены в прогнозный баланс на 30 ноября.
– Почему баланс составлен именно на эту дату? – решила уточнить Пашковская.
– Изначально мы полагали, что именно в этот день уйдут деньги [дивиденды акционерам] и прибыль к этому времени будет распределена. ВТБ заверил нас, что средства вернут без заявления, но потом вышестоящее руководство банка потребовало написать заявление о досрочном расторжении договора по депозиту и возврате средств, на все это нужно 3–5 дней. Поэтому до 30-го мы и не смогли погасить задолженность, сделали это только в начале декабря, – уточнила Польских. – На дату составления этого баланса денежные средства были на счетах, но в балансе на основании оперативной информации они были отражены как списанные.
– Давал ли Грехнев указание о том, что не нужно отражать средства на депозите? – продолжила допрос прокурор.
– Да, мы говорили как раз об отражении картины с уже перечисленными дивидендами, – подтвердила Польских.
А дальше обвинители, подсудимые и защитники почти час выясняли, задавая свидетелю одни и те же вопросы, могли ли цифры в предварительном (прогнозном) балансе отражать текущую ситуацию на 30 ноября. В итоге Польских под запись, для протокола (по настоянию защитника Васильевой Хасана Борокова) сказала следующее: "В связи с тем что протокол общего собрания акционеров с решением о распределении дивидендов в сумме 942 млн. руб. уже существовал, факт перечисления или неперечисления денег не мог повлиять на оценку чистых активов, так как эти дивиденды уже распределены. На 30 ноября они не были перечислены, и при составлении текущего баланса отражались бы в четвертом разделе пассива – в "обязательствах"".
– Что было дальше с этим балансом? – продолжила выяснять Пашковская.
И тут выяснилось, что судьба у документа была неоднозначная. Раньше Грехнев предварительные балансы не подписывал, а этот подписал и поставил печать. После этого он дал Польских задание отправить копию в "Оборонстрой", а также по адресу электронной почты, начинавшемуся со слов "отдел оценки" для некоего Виктора Вячеславовича.
– Прошу обратить внимание, – вставил Грехнев, – Что отправленный по электронной почте баланс не подписан, его не подписали ни я, ни главный бухгалтер.
Позже и обвинение, и защита еще не раз возвращались к вопросу "спорного баланса", искали несоответствия в показаниях свидетеля на суде и во время предварительного следствия, но судья Татьяна Васюченко никаких противоречий в изложенной информации не усмотрела.
Кем была Ирина Егорова?
После обеденного перерыва главной героиней обсуждения стала одна из подсудимых – Ирина Егорова, работавшая в "Эксперте" (она обвиняется по п. "а" ч. 3 ст. 174.1; легализация денежных средств – до пяти лет, и в мошенничестве). Обвинение пыталось выяснить, какую роль играла она во всей истории с 31-м ГПИСС.
Егорову главному бухгалтеру представил Антон Балановский, который исполнял обязанности генерального директора 31-го ГПИСС с декабря 2011 по март 2012 года. По словам Польских, после смены совета директоров организации Балановский сообщил, что Егорова представляет новую управляющую компанию (вместо "Оборонстроя") и является куратором по экономическим вопросам. Также он попросил оказывать ей всяческое содействие и предоставлять по требованию любые бухгалтерские документы. Куда эта информация уходила дальше, Польских неизвестно.
– Было представлено, что это для председателя совета директоров – Васильевой. Егорова и [руководитель планово-финансового отдела института Игорь] Чистяков так говорили, – уточнила она.
Названия новой управляющей компании после продажи акций Польских не знала, известно было лишь, что по всем экономическим вопросам ей теперь нужно обращаться именно к Егоровой. Кроме того, с приходом нового руководства изменился порядок утверждения оплаты. С февраля был создан экономический отдел во главе с Чистяковым, и планы оплат теперь готовил он, а в бухгалтерию они поступали уже утвержденными.
– Согласовывал ли Чистяков с кем-то эти планы? – спросила обвинитель.
– Балановский после утверждения отсылал их управляющей компании, куратору Ирине Егоровой. На нескольких планах оплаты после утверждения стояла подпись, предположительно, Васильевой, но об этом прямо не говорилось, так что, утверждала ли она такие планы, я сказать не могу.
Евгения Васильева попросила позволения судьи задать несколько вопросов.
– Говорил ли вам Балановский что-то о Васильевой?
– Что она является председателем совета директоров и больше ничего.
– Васильева по уставу могла утверждать планы оплаты?
– Не могу сказать.
– Вы читали устав предприятия?
– Да.
– Так вот, согласно ему могла, – уточнила Васильева. – Ваша честь, это есть в уставе.
По информации Польских в августе 2011 года Егорова была назначена на должность и официально принята на работу в 31-й ГПИСС, но документы о ее назначении поступили в бухгалтерию только в конце октября. Свидетель предположила, что это связано с введением на предприятии новой системы расчетов РЦК, необходимой для того, чтобы управляющая компания могла контролировать финансовые потоки. В ней на Егорову был оформлен финальный акцепт, а на Польских, Чистякова и Петрушова, который занял пост генерального директора с марта 2012 года, – предварительный.
– Предварительный акцепт – это выгрузка платежек в банк-клиент. Предварительно акцептовал Чистяков, в редких случаях я, финально – Егорова, и только после этого деньги уходили, – подробнее объяснила свидетель.
Возникли вопросы с уточнением должности Егоровой – и той, что она занимала на предприятии, и той, что была указана в электронном сертификате (ключе) для работы с РЦК (расчетным центром корпорации). Польских сначала назвала ее "советником по экономическим вопросам", а позже, когда была поднята электронная переписка, выяснилось, что ее обозначили как "консультанта". "Думаю именно эту должность мы и указали в документах на получение электронного ключа с правом окончательного акцепта", – с некоторым сомнением уточнила Польских. Именно в такой должности упоминается Егорова в служебной записке главного бухгалтера Михаила Петрушова в начале октября 2011 года. Выяснилось, что эта записка была необходима, поскольку директор института поинтересовался, с какой целью его подчиненная заключила с банком договор дистанционного обслуживания.
По настоянию Егоровой свидетель уточнила, что до получения электронной подписи РЦК никаких корректировок в бухгалтерские документы не вносила, да и позже, когда акцептовала планы оплаты, также ничего не меняла.
"Оплата проживания Васильевой не вменена!"
После к допросу свидетеля приступил прокурор Андрей Обухов. Польских на его вопрос о том, оплачивал ли 31-й ГПИСС проезд и проживание Васильевой, ответила, что такие случаи были. Однако здесь возмущаться стали защитники Васильевой, которые настаивали на том, что "оплата проживания Васильевой не вменяется, и с продажей здания и акций это никак не связано!"
– Но факт оплаты проживания свидетельствует о ее умысле! – не унимался Обухов.
– Настаивание прокурора на факте оплаты проживания Васильевой свидетельствует о том, что у обвинения нет никаких доказательств того, что билеты Васильевой получены незаконно. Все это делается для того, чтобы тень на плетень навести, как это здесь случается постоянно. Я прошу снять все вопросы, в которых будет слово "проживание", – настаивал адвокат.
– Соглашусь с адвокатом и попрошу вопрос о проживании снять, ей этого действительно не вменяют, – устало проговорила судья. Прокурор пытался возражать, и тут уже Васильева не выдержала: "Да просто совести у них нет! – и тут же извинилась. – Извините, просто реально нервы уже сдают".
Впрочем, Обухов еще несколько раз пытался на разные лады задать примерно одни и те же вопросы об оплате проезда. Судья снова не выдержала:
– Мы ходим по кругу! В процессе этого не видно, а когда перечитываешь протоколы, понятно, что все вопросы задаются не по одному разу и обвинением, и защитой потом!
Когда обвинитель Пашковская под конец заседания снова решила уточнить, не было ли каких-то искажений в предварительном отчете, все участники процесса грустно вздохнули.
– Давайте уточним этот вопрос в 25-й раз, – прокомментировал кто-то из адвокатов.
– Быть может, я неправильно задавала вопросы или что-то неверно поняла, – парировала Пашковская, снова уточняя у Польских, давал ли ей Грехнев распоряжение внести в предварительный баланс сведения о том, что дивиденды уже якобы уплачены.
Свидетель, несмотря на то что слышала этот вопрос далеко не в первый раз, устало, но спокойно пояснила, что в этом и была идея: составить прогнозный баланс с учетом выплаты дивидендов.
– Прокуроры пытаются доказать, что я пытался дать главному бухгалтеру указание внести в баланс неверные сведения! – вскочил Грехнев. – На следствии было так же, ее допрос двумя следователями длился около восьми часов!
– Нас тут пятнадцать, и мы тоже уже много часов допрашиваем свидетеля, – заметила судья, – быть может, пора уже ее отпустить?
Все согласно закивали.
Допрос свидетелей по делу "Оборонсервиса" продолжится на этой неделе.
