Налоговое планирование – это всегда целенаправленное и не запрещенное законом действие, осуществляемое налогоплательщиком для уменьшения либо исключения корпоративных или индивидуальных налоговых обязательств. При этом употребляемый часто как синоним термин «налоговая оптимизация» таковым не является, поскольку ориентирован на применение формально допустимых, но спорных с точки зрения законодательства методов снижения налогового бремени.
Поскольку при взыскании убытков речь идет о нарушении обязанностей, установленных законом, можно прийти к выводу о том, что налоговое планирование само по себе не может стать основанием для взыскания убытков с руководителя в пользу компании. В этой связи основанием для взыскания убытков могут быть исключительно недобросовестные или неразумные действия руководителя (п.1 ст.53.1 ГК РФ), критерии которых определены Высшим арбитражным судом РФ.
Правоприменительная практика по вопросу о взыскании убытков, особенно в связи с налоговыми доначислениями, до 2013 года имела определенную «невостребованность» как средства защиты: подобные иски редко удовлетворялись. Суды отмечали, что обязанность платить налоги является публично-правовой, а поэтому ее нарушение не тождественно убыткам, поскольку последние являются частноправовым понятием.
Дело в том, что законодатель, характеризуя обязанность руководителя действовать добросовестно и разумно, ограничился довольно неопределенной формулировкой, что, безусловно, осложнило задачу судов, которые в отсутствие развитой правовой доктрины вынуждены были наполнять эти термины содержанием самостоятельно.
Однако все точки над i попытался расставить ВАС РФ в 2013 году, когда были определены основные критерии добросовестности и разумности для руководителей, в частности, по вопросам, касающихся уплаты налогов. Указанные разъяснения значительно способствовали общему увеличению количества дел по вопросу о взыскании убытков с топ-менеджеров.
Основные критерии недобросовестности и неразумности применительно к налоговым вопросам перечислены в п.п.2-4 Постановления, при этом пункт 4 является определяющим, поскольку закрепил общее правило: надлежащее исполнение публично-правовых обязанностей, возлагаемое на юридическое лицо, является свидетельством добросовестного и разумного поведения. Однако это совсем не значит, что руководитель компании гарантированно будет привлечен к ответственности в виде убытков.
Привлечение директора к гражданско-правовой ответственности предполагает самостоятельное установление того, имелась ли его вина в возникновении негативных последствий. В данном случае, топ-менеджер может представить доказательства того, что квалификация действий (бездействия) юридического лица в качестве правонарушения на момент их совершения не являлась очевидной, в том числе по причине отсутствия единообразия в применении законодательства налоговыми органами, вследствие чего невозможно было сделать однозначный вывод о неправомерности соответствующих действий (бездействия) юридического лица.
Нельзя также забывать правило о защите делового решения (business judgement rule), которое было позаимствовано из судебной практики США и сформулировано в Постановлении как невозможность привлечения директора к ответственности в случаях, когда его действия не выходили за пределы обычного делового (предпринимательского) риска.
«Классический» случай, при котором руководитель компании с высокой степенью вероятности понесет ответственность – это совершение действий, не отвечающих интересам компании, в том числе если была совершена сделка с лицом, заведомо неспособным исполнить обязательство («фирмой-однодневкой»).
В то же время, судебной практике известны и иные случаи, когда топ-менеджеры не несут ответственности даже за подобные действия. Например, в рамках дела А60-58158/2017 суд отказал в удовлетворении иска о взыскании убытков по фактам налоговых доначислений.
Суть спора сводилась к тому, что общество было привлечено к налоговой ответственности (НДС, пени, штраф) в связи с получением необоснованной налоговой выгоды по факту вступления в правоотношения с фирмой-однодневкой.
Отказывая в удовлетворении заявленного иска суд указал, что истец действовал недобросовестно, что обусловлено кардинальным изменением своей позиции относительно реальности сделки: в рамках налоговой проверки истец настаивал на реальности операции со спорным контрагентом, однако в ходе рассмотрения дела о взыскании убытков заявил об обратном. Суд применил ст.10 ГК РФ, принцип эстоппеля и правила venire contra factum proprium (никто не может противоречить собственному предыдущему поведению).
Иной пример отказа в удовлетворении исковых требований на основании ст.10 ГК РФ – Решение Арбитражного суда города Москвы от 08.08.2019 по делу А40-146748/2019 (также обществом произошла смена позиции относительно реальности сделки).
Анализируемые случаи с применением ст.10 ГК РФ в рамках споров о взыскании убытков в связи с налоговыми доначислениями встречаются нечасто. Однако результат подобных споров всегда обусловлен конкретными обстоятельствами дела, которые устанавливаются в ходе судебного разбирательства индивидуально. По этой причине нельзя прийти к однозначному выводу о виновности руководителя даже в случае, если он допустил сотрудничество с фирмой-однодневкой.
Законодательство и правоприменительная практика все больше развиваются в сторону усиления персональной ответственности руководителей. При этом ответственность руководителя компании, в том числе по вопросам налогового планирования, существенно выше, чем у других лиц (в том числе владельцев бизнеса).
Действующие разъяснения ВАС РФ в равной степени внесли как ясность, так и позволили судам использовать излишне субъективный и не всегда верный подход в отношении оценки одних и тех же фактических обстоятельств, что представляется недопустимым.
В этой связи становится совершенно очевидно, что некоторые из обозначенных проблем могут быть решены уже Верховным судом РФ за счет более тонкой «настройки» практики.