Верховный суд в определении от 5 мая 2023 года подтвердил ранее занятую позицию, что по своей правовой природе договор с управляющим — это соглашение о возмездном оказании услуг, условия которого содержатся в законе. И если исполнитель, в нашем случае управляющий, оказал услуги ненадлежащим образом или по объективным причинам меньшего объема, чем указано в законе (то есть качество или объем услуг не соответствуют этому договору), то кредиторы могут просить уменьшить размер вознаграждения.
Все верно и логично. Но как быть с обратной ситуацией, когда назначенный управляющий сталкивается в процедуре банкротства с необходимостью оказать больше услуг, чем казалось в момент назначения? Например, он обнаружил при инвентаризации права требования, ликвидное имущество? Деньги в счет выявленных прав требования надо принудительно взыскивать, имущество хранить, а денег в конкурсной массе нет?
Или он столкнулся с противодействием кредиторов, которые недобросовестно обжалуют каждое его действие или решение, не позволяя проводить процедуру в том усредненном добросовестно приемлемом режиме, чего от него ожидает суд и добросовестные кредиторы.
В гражданском праве подобная несправедливость устраняется увеличением цены договора. Вознаграждение конкурсного управляющего состоит из двух частей: фиксированной и процентной. Судебная практика знает два пути увеличить фиксированное вознаграждение: через индексацию (определение АСГМ от 27 ноября 2020 года по делу № А40-45490/2018; определение АС Республики Калмыкия от 7 декабря 2020 года по делу № А22–1483/2017; определение АСГМ от 24 февраля 2021 года по делу № А40-48381/2020) или увеличение по решению собрания кредиторов (определение АС Северо-Западного Округа от 7 августа 2020 года по делу № А56-45590/2015). Также нечасто, но встречается в практике увеличение фиксированной части вознаграждения по заявлению заинтересованного лица.
Но все эти ситуации касаются фиксированного вознаграждения. Раз уж законодатель разделил вознаграждение за оказываемые услуги на две части, то отсутствует формальный запрет увеличивать не только фиксированную часть вознаграждения, но и процентную. При этом если мы рассматриваем это как одно вознаграждение просто с использованием двух разных способов тарификации, то при увеличении вознаграждения следует говорить об увеличении как фиксированной, так и процентной частей.
Здесь возникает несколько вопросов. П. 2 ст. 452 ГК предполагает направление стороной, заинтересованной в изменении договора, требования в адрес контрагента. Требуется ли нечто подобное в деле о банкротстве? Необходимо ли управляющему обращаться к собранию кредиторов перед обращением в суд? На мой взгляд, эти действия излишни, так как процессуальная форма рассмотрения разногласий не требует соблюдения претензионного порядка.
Вместе с тем на управляющем лежит бремя доказывания обстоятельств, предусмотренных ст. 451 ГК, как основания для изменения договора, а именно того, что они были непредвиденными. Управляющий не согласовал бы свою кандидатуру, если бы о них знал и прочее. Но на первый взгляд набор обстоятельств, предусмотренный ст. 451 ГК для увеличения вознаграждения, избыточен: он формулировался законодателем для иных случаев и целей, но иной аналогии в гражданском законодательстве мне не известно. Поэтому получается, что уменьшить вознаграждение проще, чем его увеличить, что нарушает общий баланс интересов в процедуре банкротства.
Так бывает всегда, когда перед судами возникал вопрос о снижении процентного вознаграждения управляющего, а вопрос об увеличении не ставился или ставился недостаточно аргументированно, чтобы им заинтересовалась коллегия Верховного суда по экономическим спорам. Эту ситуацию надо преодолеть либо на уровне законодательства, либо на уровне правоприменительной практики.