28 марта 2024 года в рамках рассмотрения требований лизингодателей к зарубежным перестраховщикам, несмотря на наличие оснований для разрешения спора в России, английский суд вынес решение о наличии юрисдикции английского суда, поскольку при таком сценарии для лизингодателей, по мнению английского судьи, существует «риск несправедливого разбирательства».
Предпосылки спора
До 2022 года значительное количество воздушных судов передавалось в аренду российским авиакомпаниям международными лизингодателями, в том числе из Европы и США [1]. В рамках таких договоров авиакомпании обязаны были страховать воздушные суда по полисам, которые оформлялись у российских страховщиков с обязательным перестрахованием рисков на международных страховых рынках.
В феврале — марте 2022 года ряд стран ввели санкции, направленные на ограничение экономических связей с Россией. Среди прочего страховым компаниям из ЕС и Великобритании запретили продолжать предоставлять страховое покрытие для российских авиакомпаний, а западным лизингодателям — продолжать предоставлять в аренду воздушные суда.
В свою очередь, правительство РФ ввело контрсанкционные меры, согласно которым вывоз воздушных судов из России для возврата иностранным лизингодателям возможен только с разрешения государственных органов, а сами договоры аренды не признаются расторгнутыми и установлен специальный порядок уплаты арендных платежей.
Это создало беспрецедентную ситуацию для международных лизингодателей, которые ссылаются в своей позиции на невозможность вывезти свое имущество из России, в то время как зарубежные перестраховщики и страховщики лизингодателей отказывают им в страховых выплатах и в своем большинстве занимают выжидательную позицию [2].
Эти обстоятельства поставили перед английским судом ожидаемые вопросы о юрисдикции и применимости договорных условий в новых условиях.
1. Структура авиационного перестрахования
(а) Проблемы применения оговорки о прямой выплате (cut-through clause)
Применимым правом для договоров аренды воздушных судов исторически являлось преимущественно английское право или право штата Нью-Йорк/Калифорнии. Договоры аренды предусматривали обязанность авиакомпаний поддерживать в течение всего срока аренды страхование в отношении определенных видов страховых рисков (Hull All Risks, Hull War Risks и Third Party Liability), а поскольку основные договоры страхования заключались между российскими авиакомпаниями и российскими страховщиками, то стороны основного договора страхования исходили из применения российского права и подсудности российского суда. Причем далеко не всегда в полисах указывались оговорки о российском применимом праве и подсудности, так как в отношениях между двумя российскими лицами в этом нет принципиальной необходимости, а соответствующие условия могли быть конкретизированы в общих договорах страхования и правилах страхования, а не в индивидуальных полисах.
Договоры аренды воздушных судов зачастую предусматривали, что лизингодатели, а также их финансирующие лица должны быть указаны в основных страховых полисах авиакомпаний в качестве выгодоприобретателей (Loss Payee) на случай полной утраты воздушного судна (Total Loss) в силу стандартной оговорки AVN67B. В свою очередь, страховой риск по основному страховому полису от локальных страховщиков должен быть перестрахован на международном рынке с обязательным включением в перестраховой полис оговорки о прямой выплате (cut-through clause).
Данная оговорка предусматривает, что страховщики по основному полису (то есть страхователи по полису перестрахования) и зарубежные перестраховщики соглашаются, что в случае реализации страхового события зарубежные перестраховщики обязаны (вместо выплаты страховщикам авиакомпании по основному страховому полису) выплатить согласованную страховую выплату (Agreed Value) напрямую в пользу лиц, обозначенных как Loss Payee в основных страховых полисах, несмотря на то что данные лица (то есть лизингодатели и их финансирующие стороны) не являются ни сторонами договора страхования между авиакомпанией и локальным страховщиком, ни сторонами договора перестрахования между локальным страховщиком и зарубежным перестраховщиком.
Возможность принудительного исполнения данной оговорки в российском праве остается дискуссионной [3]. Более того, несмотря на ее широкое распространение на российском страховом рынке, стандартные оговорки о прямой выплате в авиационной сфере всегда содержат дополнительную оговорку о том, что оговорка о прямой выплате не может противоречить каким-либо императивным положениям российского права.
В свою очередь, зарубежные лизингодатели непосредственно не участвовали в выработке условий договоров страхования/перестрахования и полагались на:
- договоры аренды, содержащие требования к условиям перестрахования;
- условия перестраховых слипов, которые «зеркалили» условия основных страховых полисов и содержали оговорку, что перестрахование предоставлено на тех же условиях, что и страхование по основным полисам (оговорка full reinsurance clause), а также оговорку о прямой выплате (cut-through clause);
- письма от страховых брокеров (letters of undertaking), которыми подтверждалась постановка риска по основному страховому полису на перестрахование на международном рынке;
- собственные страховые полисы (С&P insurance), выданные иностранными страховщиками в дополнение к полисам авиакомпаний и регулируемые английским правом с подсудностью в английском суде.
Тем не менее сами полисы перестрахования по основным страховым полисам авиакомпаний зачастую прямо не предусматривали ни применимое право, ни какую-либо подсудность, в свою очередь, письма от страховых брокеров, выданные в пользу лизингодателей, регулировались английским правом и содержали оговорку о подсудности в английском суде.
Соответственно, на рынке международного авиационного страхования до недавнего времени сложилась двойственная ситуация, при которой зарубежные лизингодатели находились в полной уверенности (что подтверждается показаниями высокопоставленных менеджеров этих компаний в промежуточном решении по делу Zephyrus v. Fidelis), что так как их риски перестрахованы на признанных международных страховых рынках, то в случае возникновения спора с перестраховщиками на основании оговорки о прямой выплате (cut-though clause) должно применяться английское право и спор должен разрешаться в английском суде.
В свою очередь, зарубежные перестраховщики как профессиональные участники рынка осознавали, что поскольку полисы перестрахования дословно копируют условия основных страховых полисов российских авиакомпаний [4], которые заключены между российскими компаниями и российскими страховщиками и зачастую не содержат какой-либо оговорки о применимом праве или подсудности, то в случае спора по полису перестрахования по умолчанию будет применяться право, применимое к основному полису страхования, и соответствующие правила подсудности. То есть в случае полисов в отношении российских воздушных судов это российское применимое право и подсудность российского суда.
И если эта концепция представляется более очевидной в прямых спорах между зарубежными перестраховщиками и российскими страховщиками, то она гораздо менее предсказуема в случае заявления требований лизингодателями напрямую к зарубежным перестраховщикам на основании оговорки о прямой выплате (cut-through clause). В таком сценарии лизингодатели оказываются в положении связанности условиями соглашений, заключенных третьими лицами.
С учетом признания юрисдикции по делу Zephyrus v. Fidelis английским судом представляется весьма интересным то, как именно английский судья будет вынужден разрешать проблемы российского страхового права в ходе дальнейшего рассмотрения спора по существу.
2. Основные аргументы сторон
(а) Позиция лизингодателей
Большинство лизингодателей в деле Zephyrus v. Fidelis заявили, что поскольку полисы перестрахования, на основании которых лизингодатели предъявляют свои требования в силу оговорки о прямой выплате, зачастую не содержат какой-либо прямой отсылки на применимое российское право или российскую подсудность или лишь содержат общую отсылку, что полисы перестрахования во всех существенных условиях основаны на основных полисах страхования, то лизингодатели не могут быть связаны юрисдикционными оговорками о российской подсудности, которые могут содержаться в основных полисах между авиакомпаниями и локальными страховщиками.
Дополнительно лизингодатели заявили, что, даже если признать наличие в перестраховых полисах подразумеваемой юрисдикционной оговорки о подсудности российскому суду, такая оговорка необязательна для лизингодателей, поскольку она была включена в перестраховые полисы в результате переговоров российских страховщиков и международных перестраховщиков без участия лизингодателей.
Также, по мнению лизингодателей, разрешение спора в российском суде на основании такой оговорки может, помимо прочего:
- привести к ущемлению права лизингодателей на справедливое правосудие (в частности, из-за наличия в контрсанкционном законодательстве концепции «лиц из недружественных стран»), поскольку неизбежно рассмотрение ряда вопросов, которые, по мнению лизингодателей, не могут быть рассмотрены в российском суде в ущерб публичным интересам РФ, а именно:
- является ли контрсанкционное законодательство политической мерой, а не юридическим актом?
- насколько контрсанкционные меры соответствуют международно-правовым обязательствам РФ в соответствии с Кейптаунской конвенцией?
- насколько российские суды готовы признавать меры по реализации санкционной политики западных стран, принятые зарубежными лизингодателями, в качестве не противоречащих публичному порядку РФ (например, расторжение договоров аренды с российскими авиакомпаниями)?
- противоречить публичному порядку Великобритании, поскольку соблюдение согласованной санкционной политики соответствует международным обязательствам Великобритании.
(б) Контраргументы перестраховщиков
Перестраховщики среди прочих аргументов настаивали, что:
- Перестрахование по требованию лизингодателей оформлялось на «зеркальной» основе (back-to-back terms), то есть условия перестрахования должны во всех коммерческих отношениях повторять условия основного страхового полиса, а в соответствии с применимым российским законодательством споры из основных полисов страхования могут быть локализованы только в российских судах. Поэтому разбирательство спора по существу в английском суде создаст прецедент нарушения международного частного права, поскольку лизингодатели, как и перестраховщики, связаны включенными в перестраховые из страховых полисов бланкетными оговорками о юрисдикции и применимом праве (full reinsurance clause) [5];
- российская судебная система независима и может обеспечить справедливое разбирательство, поскольку концепция «лиц из недружественных государств» сама по себе не может являться основанием для предвзятости, так как российские суды ранее неоднократно выносили решения в пользу иностранных компаний, в том числе из недружественных стран.
Зарубежные перестраховщики настаивали на деполитизации спора, утверждая, что английский суд не должен учитывать политический контекст относительно спора, а обязан руководствоваться условиями договоров и нормами применимого права к полисам перестрахования.
(в) Позиция английского суда
Отвергнув контраргументы страховщиков, английский суд пришел среди прочего к следующим заключениям [6]:
- Фактическое участие в согласовании договорных условий не имеет значения.
Для решения спора о юрисдикции не имеет существенного значения, принимали ли в действительности лизингодатели участие в согласовании юрисдикционных оговорок в перестраховых полисах и были ли они осведомлены о наличии этих оговорок в принципе. Достаточно лишь того факта, что лизингодатели полагались на условия перестраховых полисов, которые полностью «зеркальны» в отношении основных страховых полисов, а те, в свою очередь, подсудны российскому суду, поскольку заключались между российской авиакомпанией и российскими страховщиками. - В российских судах сторонам не гарантировано «соблюдение их прав».
Английский суд, ссылаясь на ряд прецедентов, пришел к выводу, что оговорка об исключительной подсудности может быть не поддержана английским судом, если истцы будут лишены тех прав, которые они имели бы по английскому праву, если иностранный суд применит иное право [7]. Суд счел, что в российском суде существует риск применения российским судом российского права при рассмотрении вопроса о том, было ли прекращение аренды воздушных судов (и, соответственно, требование лизингодателей о возврате воздушных судов) законным, поскольку иное, скорее всего, будет признано противоречащим публичному порядку РФ. - Интересы истцов считаются нарушенными, если при рассмотрении спора в иностранном суде они «вряд ли получат справедливое рассмотрение» спора [8].
Рассмотренные английским судьей экспертные заключения, в том числе от российских юристов, дали ему основания полагать, что наличие существенного публичного интереса (принимая во внимание стратегическое значение авиационной отрасли для российской экономики) может повлиять на исход разрешения спора в российском суде, что, по мнению английского судьи, лишит истцов права на «справедливое» разбирательство (fair trial).
Руководствуясь данными соображениями, английский суд отверг применение принципа «международной вежливости» и признал собственную юрисдикцию по делу Zephyrus v. Fidelis, несмотря на наличие оговорок в перестраховых полисах (выраженных в бланкетной форме) о подсудности данного спора российскому суду.
3. Последствия решения английского суда
Решение по делу Zephyrus v. Fidelis уже оказало значительное влияние на международный страховой рынок, показав, что английские суды могут отступить от необходимости соблюдения юрисдикционных оговорок, если, по мнению английских судов, это приведет к несправедливому разбирательству.
Это повлияет на судебную практику в других странах, рассматривающих аналогичные авиационные споры (в частности, параллельные процессы по схожим обстоятельствам уже сейчас идут в Ирландии и США), которые, несомненно, будут принимать во внимание аргументы, изложенные в решении английского суда. Также можно предположить, что апробированный в деле Zephyrus v. Fidelis подход будет широко распространен и на другие споры с российским элементом, рассматриваемые английскими судами в текущем геополитическом контексте.
Это решение подчеркнуло необходимость тщательной проверки формулировок в полисах перестрахования (как, впрочем, и в других договорах) на предмет соответствия локальному праву, поскольку имплементированные (реализованные) ранее рынком стандартные оговорки, выработанные английским страховым рынком, могут входить в концептуальное противоречие с подходами, принятыми в национальном законодательстве.
[1] В статье английский термин lease обозначается как аренда, поскольку по своему гражданско-правовому смыслу operational lease скорее соответствует аренде, нежели лизингу в том смысле, в котором этот термин понимается в соответствующем федеральном законе России.
[2] Общая сумма требований лизингодателей к зарубежным перестраховщикам по операторским страховкам, заявленным только в английском суде, оценивается примерно в $9,7 млрд в отношении совокупно 208 воздушных судов и 31 двигателя. Параллельно инициированы процессы по собственным страховкам лизингодателей (C&P policies), а также заявлены иски в других странах. Общий размер потерь зарубежных лизингодателей, по сообщениям в иностранной прессе, может достигать $15 млрд.
[3] Существует ряд проблем в части формулировок ГК, действующих по умолчанию в отношении договоров перестрахования по российскому праву, а также иные соображения в части правил о страховых резервах, законодательства о банкротстве и валютного/контрсанкционного законодательства, которые могут осложнять эффективное использование этой оговорки, однако данные вопросы не входят в предмет настоящего обзора.
[4] Это не исключительно российская практика, а в целом устоявшийся порядок вещей на авиационном рынке для всех развивающихся стран.
[5] Пример стандартной оговорки full reinsurance clause: Being a reinsurance of and warranted subject to the same terms and conditions (excluding limits and rates) as and to follow the settlements of the Reassured… (с англ. «Являясь перестрахованием и будучи гарантированным на тех же условиях (за исключением лимитов и ставок), что и урегулирование [убытков] Перестрахователя») или же Subject to the coverage, terms, conditions, limitations, exclusions and cancellation provisions of the relative policy numbers as held on file by [the insurance broker] (с англ. «[Перестрахование предоставлено] с учетом условий страхового покрытия, ограничений и оговорок соответствующих основных страховых полисов, находящихся в распоряжении [страхового брокера]».
[6] В частности, перестраховщики заявили, что им удалось найти только один прецедент, когда английский суд признал свою юрисдикцию, невзирая на действующую юрисдикционную оговорку, из-за опасений несправедливого разрешения спора по подсудности в другом национальном суде — это дело 1939 года Ellinger v Guinness, Mahon & Co по иску истца-еврея к немецкой компании в нацистской Германии о признании права собственности на облигации.
[7] Суд сослался на дело The Britannia Steamship Insurance Association Ltd. & Ors. v. Ausonia Assicurazioni S.P.A.
[8] Суд сослался на дело Donohue v. Armco Inc. (2001) где, помимо прочего, суд со ссылкой на более ранний прецедент в деле The Eleftheria (1969) указал, что дело может рассмотреть и иной суд (не согласно договорной подсудности), если истцы, если бы судились согласно договорной подсудности, по политическим, расовым, религиозным или иным основаниям вряд ли бы получили справедливое рассмотрение спора.
