За первую половину 2019 года кредиторы включили в реестры банкротов-должников 1,1 трлн. руб. требований. По сравнению с аналогичным периодом прошлого года эта сумма увеличилась почти в два раза. Чтобы уйти от необходимости возвращать деньги несостоятельные предприятия и физлица идут на различные злоупотребления и даже нарушения.
Особняк должника и миллионы по цепочке
Один из популярных способов – незадолго до банкротства продать свое имущество третьим лицам. Похожим образом поступил бывший депутат Законодательного собрания Челябинской области, Олег Назаров. Он продал три квартиры в Челябинской области, коттедж в московском поселке «Барвиха Клаб» площадью 386,1 кв. м, земли и машины. Но суд постановил «вернуть» эти объекты в конкурсную массу. Постепенно имущество реализовали, погасив часть долгов. Вместе с тем, возник вопрос, что делать с элитным домом на Рублевке. Цены на подобный актив варьируются от 45 до 80 млн руб. Должник утверждал, что это единственное жилье для него, жены и несовершеннолетнего сына. А значит, на него распространяется исполнительский иммунитет: закон запрещает налагать взыскание на такую недвижимость.
АС Челябинской области отклонил эти доводы и указал на недобросовестность бизнесмена, который, зная своих долгах, стремительно распродавал все имущество, включая другие квартиры (дело № А76-11986/2016). Должник целенаправленно выводил все жилье из конкурсной массы, чтобы защитить исполнительским иммунитетом наиболее дорогой объект, решил судья Александр Осипов. Апелляция отменила акт нижестоящей инстанции, сославшись на то, что семья бывшего парламентария действительно проживает в коттедже уже больше 10 лет и кроме этого дома жене с ребенком негде жить. Кроме того, 18-й ААС обратил внимание на то, что в особняке проживает старшая дочь Назарова с мужем и маленьким ребенком. Таким образом, даже очень дорогую недвижимость банкроту удастся спасти, если для его семьи с несовершеннолетним ребенком элитный актив является единственным жильем.
Подобные схемы активно используют и юрлица. Так, компания «Авангард» перед банкротством продала обществу «Аспром» землю вместе со зданием за 5 млн руб. Конкурсный управляющий несостоятельной фирмы обнаружил, что после приобретения имущества за такую цену покупатель перепродал его уже за 32,2 млн руб. и ликвидировался (дело № А43-5622/2016). А в деле № А40-33328/2016 компания «Инвестиционный Торговый Бизнес Холдинг», получив от Инвестторгбанка кредит на 300 млн руб., по цепочке сделок передала эти средства другим фирмам и физлицам.
Операции эти провели менее чем за год до того, как ЦБ назначил в банке временную администрацию – Агентство по страхованию вкладов. АСВ обжаловало спорные соглашения, доказав, что 300 млн руб. через цепочку сделок фактически ушли акционерам кредитной организации. Суды признали спорные соглашения недействительными и постановили, что истинные заемщики должны вернуть эту сумму банку.
Если вывод активов произошел под прикрытием судебного решения, то для оспаривания таких действий чаще всего потребуется еще и отменить принятые судебные акты. Последний вариант конечно заметно сказывается на сроках процедуры банкротства, но, как правило, не спасает недобросовестных должников.
Сложное оспаривание
Но обжаловать подобные сделки в банкротстве непросто, так как у истцов нет доступа ко всей документации и сведениям об этих операциях. Учитывая такую особенность, правоприменитель упростил задачу заявителям в таких спорах. Истцам достаточно подтвердить существенные сомнения в реальности сделки и ее действительную цель, а ответчик уже должен опровергнуть эти аргументы (п. 20 Обзора судебной практики Верховного суда № 5, который утвержден Президиумом ВС РФ 27 декабря 2017 года). К тому же, бывает сложно собрать доказательства и верно их квалифицировать, рассказывает Анастасия Муратова, юрист .
Эксперт поясняет, что на практике одна и та же сделка зачастую содержит в себе признаки недействительности по разным причинам одновременно: «Поэтому важен не только сбор доказательств (выписки по счетам должника, сведения о его имуществе на различные периоды, документы по конкретным сделкам), но и их правильная интерпретация». Осложняет ситуацию и то, что в таких схемах всё чаще используются офшоры, предупреждает Татьяна Рокотян из предупреждает: «Для доказательства их заинтересованности кредитору необходимо проделать долгий, а порой и дорогостоящий путь расследования взаимоотношений этой компании с должником».
Причиной, по которой схемы по выводу активов работают, является как формальный подход судей к решению споров о признании недействительными сделок должника, так и сложность с доказательственной базой. Ведь, ни одна сторона по спору не будет приносить суду «на блюдечке» доказательства неправомерности сделки с ней.
При банкротстве сложно «спрятать» недвижимость или авто, но деньги, вовремя переведенные на банковские счета не самых близких родственников или друзей, вернуть кредиторам практически невозможно, резюмирует Светлана Тарнопольская, партнер .
| Срок для оспаривания | Основание для оспаривания |
| 1 месяц до принятия заявления о признании банкротом | Когда сделка привела или может привести к досрочному удовлетворению требований одних кредиторов перед другими. Если одному из кредиторов оказано предпочтение. |
| 6 месяцев до принятия заявления | Когда сделка направлена на обеспечение обязательства, возникшего до ее совершения. Если операция изменила или может изменить очередность удовлетворения требований одного из кредиторов должника. |
| 6 месяцев до принятия заявления | Когда кредитор или контрагент по сделке знал о признаках несостоятельности должника или недостаточности его имущества. |
| 1 год до принятия заявления | Когда по сделке получено неравноценное встречное предоставление. Если цена в худшую для должника сторону отличается от цены по аналогичным операциям. |
| 3 года до принятия заявления | Если сделка причиняет вред имущественным правам и интересам кредиторов и другая сторона соглашения знала о такой противоправной цели. |
Схемы, которые остановили суды
Суды стараются отслеживать обсуждаемые схемы и вовремя их пресекать. Так, до недавнего времени должники часто выводили ликвидные активы, внося их как вклады в уставной капитал контролируемой им компании, рассказывает Станислав Петров, руководитель практики банкротства . Фирма в итоге продавала такое имущество по цепочке сделок в руки конечным бенефициарам. Но 9-й ААС в споре «Рост Банка» (дело № А40-222734/2018) изменил эту практику, признав такие сделки недействительными.
Верховный суд пресек в этом году и схему по так называемому «банкротному туризму». Начиналось все с того, что Внешэкономбанк подал заявление о банкротстве бенефициара банка «Мастер-Капитал» Феликса Бажанова в Арбитражный суд Московской области. А на следующий день после этого банкир сменил место регистрации с Московской области на Рязанскую, после чего направил в суд ходатайство и попросил вернуть заявление кредитору как поданное с нарушением правил подсудности (дело № А41-40947/2018). Но первая инстанция приняла его к производству. Суд указал, что Внешэкономбанк подал заявление правильно. 10-й ААС отменил это решение. Тогда кредитор пожаловался в ВС и обратил внимание, что на момент подачи заявления Бажанов был прописан в Московской области.
Банкротный туризм должен расцениваться судами как представление заведомо недостоверных сведений о месте жительства. Это должно исключать освобождение гражданина от обязательств. Тогда желающих рискнуть сменить регистрацию для проведения процедуры банкротства в другом регионе станет значительно меньше.
Изменение места регистрации на следующий день после того, как банк подал заявление о банкротстве, говорит о недобросовестном поведении должника. Ведь он с 1981 года жил в Подмосковье и никаких разумных объяснений для смены регистрации не привел. Кроме того, уже на следующий день после «переезда» Бажанов обратился с заявлением о собственном банкротстве в Арбитражный суд Рязанской области (дело № А54-4604/2018). По мнению банка, это дает должнику возможность искусственно контролировать подсудность дела о банкротстве. В исключительных случаях настоящее место жительства должника может не совпадать с информацией, содержащейся в документах регистрационного учета, указал ВС. Кредитор может доказать это в суде. Например, представить доказательства, которые касаются поведения должника в период инициирования банкротного дела.
Некоторые схемы непросто пресечь, потому что они эволюционируют. Так произошло с созданием подконтрольной кредиторской задолженности. Раньше ее просто «рисовали», подписывая фиктивные договоры, не имевшие реального исполнения, рассказывает партнер Александр Вязовик. Сейчас недобросовестные должники стали действовать хитрее, говорит эксперт: «Реальные поставки смешивают с фиктивными, сопровождают это взаиморасчетами и прочими операциями, которые затрудняют определение искусственного характера долга».
Сейчас популярность набирает банкротство ликвидируемого должника. Дружественный кредитор подает заявление о банкротстве, а должник принимает решение о ликвидации компании. Такой механизм позволяет сразу перейти в процедуру конкурсного производства и назначить дружественного должнику конкурсного управляющего. Иные кредиторы на этот процесс повлиять не могут, поскольку доказать связь этого должника и кредитора сложно. Законодатель уже долгое время не закрывает этот пробел.
Хитрости кредиторов
Злоупотребления правом со стороны конкурсных кредиторов можно встретить намного реже, чем со стороны должников или арбитражных управляющих, констатирует Вязовик. Но на практике встречаются и такие случаи, поскольку банкротство – это часто «война всех против всех», добавляет он. Действия кредиторов направлены на то, чтобы их требования удовлетворили вперед других. Для этого кредитор, как правило, вступает в сговор с должником, либо арбитражным управляющим, рассказывает эксперт.
Миноритарные кредиторы порой начинают обжаловать любые действия управляющего, чтобы заставить мажоритарных кредиторов поскорее расплатиться с первыми. Жалобы на арбитражного управляющего направляются не только в суд, но и в Росреестр, который привлекает управляющих к административной ответственности практически за любые, даже незначительные нарушения, предупреждает Вязовик: «Часто такие действия миноритарного кредитора парализуют процедуру банкротства, чрезмерно затягивают её, что приводит к увеличению расходов на процедуру, как следствие – уменьшению конкурсной массы». В итоге часто другим кредиторам проще выкупить требования такого миноритария.
От подобного недобросовестного поведения стоит защищаться, взыскивая с таких кредиторов судебные расходы, рекомендует партнер Vegas Lex: «Благо, судебная практика позволяет это делать. Тогда для миноритарного кредитора тактика заваливания суда бесконечными жалобами и требованиями может стать экономически невыгодной».
Еще одна схема, когда кредитор, просудивший текущий долг у должника, получает исполнительный лист, с которым идет в банк и принудительно взыскивает задолженность. Банк, получивший исполлист, при поступлении на счет должника денег обязан перевести их кредитору, предупреждает Петров: «Такую сделку легко оспорить и вернуть деньги, если только получивший их кредитор не запустит цепочку сделок по переводу средств другим лицам».
- Пассивность лиц, которые участвуют в деле о банкротстве.
- Бездействие арбитражного управляющего. В том числе случаи, когда он чрезмерно лоялен к должнику или какому-то кредитору, отмечает Вязовик.
- Отсутствие ресурсов (временных, финансовых) на оспаривание сделок и другие действия по возврату активов.
Нужен новый подход
Необходимо полностью исключить возможность, при которой управляющего выбирает должник, считает Тарнопольская. Единственный вариант создать полностью честное банкротство – достойно финансировать из госбюджета работу управляющих, которых выбирает сам суд, уверена эксперт. А Вязовик считает проблемой слишком частое изменение Закона о банкротстве.
Когда изменения направлены на устранение пробелов или повышение эффективности процедур, то можно только радоваться, наверное. Когда же речь идет о корректировках, призванных предоставить дополнительные гарантии отдельным группам участников процедур, хотелось бы, чтобы это делалось более взвешенно и системно, сопровождалось обсуждением с профессиональным сообществом.
Юристу хочется, чтобы процедуры банкротства носили не только ликвидационный характер, но и способствовали реабилитации жизнеспособного бизнеса должников, которые столкнулись с временными сложностями. Сейчас такие должники практически лишаются шанса на восстановление нормальной деятельности, если в отношении них инициирована процедура банкротства, констатирует Вязовик.