Не банкротить, а реструктуризировать
Форум начался с обсуждения эффективных стратегий работы с долгом. Важность фигуры должника в этом процессе отметил заместитель руководителя Федеральной налоговой службы Константин Чекмышев. Он рассказал, что при анализе должника нужно обращать внимание не только на сумму его долга, но и на поведение. «Ведь помимо недобросовестных неплательщиков есть и те, кому нужна помощь в решении проблемы», — отметил спикер. Так, в 2023 году государственная поддержка для налогоплательщиков существенно изменилась: появились новые клиентские технологии и упростилась процедура. Например, система Единого налогового счета позволила не только перераспределять платежи, но и исключать появление пеней (если по одному налогу переплата, а по другому не хватает средств). Благодаря таким профилактическим мерам удалось снизить долг «случайных должников».
Чекмышев поделился и другой статистикой. После упрощения системы оплаты (теперь в реквизитах заполняется только ИНН и сумма) количество ошибочных платежей уменьшилось в 22,8 раза. Сократилось и время их учета с трех дней до пятнадцати минут, что повлияло на скорость разблокировки счетов. С помощью этого более 1 млн юрлиц и почти 11 млн граждан перестали быть должниками, отметил спикер.
Просто взыскивать долг нельзя, им нужно управлять. А управляя, понимаешь, что работаешь не просто с суммой, а с множеством факторов: будущими контрактами должника, его взаимоотношениями с государством и банками.
Чекмышев рассказал, что сейчас ФНС делит должников на десять категорий, которые отличаются друг от друга мерами воздействия. Например, если у предприятия не было нарушений, то его трижды предупредят о долге, а меры взыскания максимально отложат. Есть положительный эффект и от превентивных мер. Всего служба ввела четыре вида предупреждений, по которым задолженность выплачивается в большем объеме, чем по стандартным мерам взыскания. Это СМС и имейл-оповещения об отрицательном сальдо ЕНС, требования об уплате и предупреждения о приостановлении операций по счетам. Крайняя мера, о которой предупреждает служба, — инициирование банкротства.
Еще ФНС предлагает урегулировать вопрос с задолженностью при помощи нового инструмента. В рамках запущенного 1 апреля 2022 года проекта «Площадка реструктуризации долга» можно получить рассрочку или заключить мировое соглашение. Благодаря этой мере поддержки удалось предотвратить каждое третье банкротство, отметил Чекмышев. Всего с момента запуска площадки сумма поддержки достигла 897 млрд руб., из которых 198 млрд руб. реструктурировано при помощи мировых соглашений и рассрочек. Это помогло предприятиям избежать банкротства, выйти из кризисной ситуации, перестроить бизнес. «Раз мы реструктуризируем, то у нас нет необходимости идти в банкротство. При помощи реструктуризации у предприятий растет выручка, а значит, растут и налоги», — заключил спикер.
Актуальность площадки отметил и первый заместитель главы Минэкономразвития Илья Торосов. «В сложной финансовой ситуации или бизнес должен обанкротиться, или мы должны помочь ему выжить и продолжить работу», — отметил спикер. При этом он напомнил, что в банкротстве тоже есть реструктуризация, но ее цель другая — максимально быстро продать активы. А в досудебной реструктуризации возможно сохранить бизнес и рабочие места.
Торосов также рассказал об активной работе над проектом о так называемой санации — досудебным механизмом, который позволит бизнесу договариваться о реструктуризации заранее, не доводя дело до суда. Еще в 2022 году ведомство предложило множество нововведений, среди которых были как механизмы предоставления залога, так и реформа института банкротства. По его словам, законопроект о досудебной санации можно ожидать к концу этого года.
Главное — найти баланс. Если не все кредиторы хотят, чтобы должник продолжал бизнес, но 50–75% из них принимают решение о реструктуризации, то такая сделка должна состояться.
Еще одним шагом навстречу финансовому оздоровлению стало создание Фонда содействия реструктуризации долга. «Это был следующий этап после осознания, что только усилиями ФНС эту проблему не решить», — отметил глава фонда Сергей Гончаренко. По его мнению, выбор между банкротством и реструктуризацией очевиден. Ведь в первом случае кредиторы в лучшем случае получают только половину суммы, которую им должны, отметил спикер. А перед фондом стоят другие задачи: восстановить платежеспособность, предотвратить банкротство и вернуть бизнес к нормальной экономической деятельности.
Фонд оказывает услуги безвозмездно, но не всем. Гончаренко рассказал, какие критерии учитываются при решении о работе с задолженностью:
- Должник должен быть ИП или юрлицом с совокупным долгом более 5 млн руб.
- Должник может быть и физлицом с долгом более 5 млн руб., но долг должен возникнуть из-за ведения предпринимательской деятельности.
- Должник должен быть добросовестным.
Гончаренко рассказал о результатах работы фонда: 75 организаций и индивидуальных предпринимателей находится в работе, а с момента создания был полностью урегулирован вопрос с долгами 18 компаний на сумму 12,7 млрд руб.
Но если крупному бизнесу относительно легко найти инвестора, то у малых и средних предпринимателей с этим возникают сложности. Управляющий директор Фонда развития промышленности Наталья Матвеева обратила внимание на изменения, которые произошли на рынке в последнее время. По ее словам, проблем стало меньше за счет расширения реструктуризации и мер поддержки со стороны правительства, в том числе введения моратория на банкротство. Но из-за большого разрыва в банковском секторе стало меньше мелких игроков, тогда как крупные хозяйствующие субъекты, наоборот, укрепились. Найти инвестора для малого бизнеса стало сложно, отметила спикер. Еще с рынка ушли консультанты, которые помогали налаживать связи и работали переговорщиками. Поэтому Матвеева считает логичным и правильным, что появляются такие структуры, как Фонд реструктуризации. Ведь он может взять на себя модераторские функции.
По мнению участников, собрать все стороны процессов вместе может Торгово-промышленная палата, на площадке которой прошел форум. Вице-президент ТПП Дмитрий Курочкин отметил, что задача палаты — помочь бизнесу выйти на диалог с властью. Он рассказал, что много запросов идет от предпринимателей из регионов, где предбанкротное состояние вызвано разными причинами. Например, часто должник тянет до последнего и узнает о проблемах от третьих лиц. Курочкин рассказал, что в такой ситуации палата должна пойти навстречу предпринимателям и найти для них взаимоприемлемые условия. «Это чрезвычайно сложно, но эту проблему можно решить, ведь у ТПП как не у кого есть разветвленная сеть из 150 палат как региональных, так и муниципальных», — отметил вице-президент.
Что думают банки
Дискуссию продолжили участники с другой стороны — банки. Исполнительный директор группы «Интерфакс» Владимир Герасимов отметил, что банк всегда стремится первым прийти к должнику и воспринимает ФНС как конкурента. Но заместитель председателя правления «Газпромбанка» Елена Борисенко с ним не согласилась. Она считает, что любой кредитор, у которого произошла просрочка по кредиту, хочет наиболее эффективно взыскать долг, в том числе и банк. «В этом смысле роль финансовых организаций не становится особенной», — отметила спикер. При этом Борисенко глубоко убеждена, что стабильность гражданского оборота сильно зависит от равноправия кредиторов. Ведь когда все равны, то для решения проблемы находится наиболее эффективный способ. А если кто-то главнее, может произойти перекос в одну сторону, и придется довольствоваться не лучшим вариантом.
Борисенко также рассказала, что работа по предупреждению банкротства должна начинаться еще до выдачи кредита. Риск-менеджмент, анализ, сбор данных — это ключевые факторы, чтобы избежать вопросов о реструктуризации и банкротстве, считает спикер. Но если есть опасения, что это произойдет, у кредитора должен быть налажен механизм раннего предотвращения. Она предлагает оценить финансовую модель для оздоровления и выявить, есть ли корпоративного конфликта и признаки мошенничества в поведении должника. В зависимости от ответов на эти вопросы можно принять решение о реструктуризации, считает Борисенко.
Хотя представители банков считают реструктуризацию важнее банкротств, «средняя температура по больнице» иная, заметил вице-президент Ассоциации банков России Анатолий Козлачков. Он рассказал, что во время совместных мероприятий с Фондом реструктуризации выяснилось, что банки (залоговые кредиторы) предпочитают не напрягать сотрудников новыми процедурами и использовать уже отработанные способы взыскания. Но есть и другой стоп-фактор — изменение финансовой оценки заемщика, что требует формирования дополнительных резервов. Поэтому в традиционном случае банкир не будет связываться с реструктуризацией, считает Козлачков.
Реструктуризация меняет финансовую оценку заемщика в худшую сторону.
Своим видением работы с должниками поделился и управляющий директор управления принудительного взыскания Сбербанка Евгений Акимов. Он рассказал, что в ситуации, когда должник сталкивается с проблемами, они начинают детально разбираться: а что произошло с бизнесом? Поэтому несколько лет назад банк решил помогать клиентам найти выход из сложной финансовой ситуации. «При этом важно, чтобы это решение было совместным», — отметил спикер. Для такого подхода он выделил четыре категории клиентов:
- хочет урегулировать проблему и может;
- хочет, но не может;
- не хочет, но может;
- не хочет и не может.
Когда у бизнеса есть возможность и желание вытянуть эту нагрузку, банк может предложить варианты для реструктуризации долга. А если нет желания, но есть возможность, в действие идут дефолтные мероприятия: поиск активов и судебное взыскание. По мнению Акимова, эти характеристики помогают определить стратегию действий банка по отношению к должнику и автоматизировать часть процессов.
Но автоматизация подойдет не каждому виду бизнеса. Директор департамента финансового оздоровления «Промсвязьбанка» Сергей Добрин отметил, что многие подходы зависят и от сегментации клиента. «Для розничного, малого и среднего бизнеса автоматизация процессов и ручного труда крайне важна. Это абсолютно нормальная эволюция, в потоке которой движутся все крупные банки», — считает спикер. Но есть отдельная категория — крупные корпоративные заемщики. Например, в случае с оборонно-промышленным комплексом нельзя руководствоваться только экономической целесообразностью. Помимо взыскания долга, нужно предусмотреть безусловное выполнение гособоронзаказа, минимизировать разрыв всех цепочек и сохранить работников. В подобном случае нужна индивидуализация, заключил Добрин.
Исполнительный директор по судебно-правовым вопросам «Совкомбанка» Анна Устюгова коснулась в выступлении роли судебных юристов. По ее словам, работа судебника до недавнего времени была сходна с работой патологоанатома. «Наша задача была «закопать» бизнес, а если надо, то откопать, посмотреть, что случилось, и снова закопать», — поделилась спикер. Но на деле оказалось, что закопанный бизнес был еще достаточно живым, и тогда они призвали руководство к диалогу с клиентом. По вопросу включения банков в процедуру реструктуризации Устюгова согласилась с Козлачковым: «Нужно решить вопрос с рисками и со сроками возврата долга».
Система комплексного управления долгом
Третья сессия форума была посвящена истории создания и демонстрации прикладной подсистемы по комплексному управлению и администрированию долга (СКУАД), разработанную Федеральной налоговой службой. Заместитель начальника управления обеспечения процедур банкротства ФНС Анатолий Васильев рассказал, что проект запустили с довольно амбициозной целью: уйти от формализма к наиболее эффективным процедурам банкротства. Задача была создать систему, интуитивно понятную в использовании, для которой не нужны длинные инструкции. Цифровой портрет должника и стратегия взыскания должны строиться автоматически. Так и пришли к созданию «оценочной карты лица», которая содержит все сведения о должнике.
Помимо основных показателей, например данных о недвижимости и деньгах, система СКУАД показывает связи должника, контролирующих лиц, оспариваемые сделки и другие. Для анализа система берет данные из открытых источников. В их числе базы ГИБДД, Росреестра, Нотариальной палаты, ЕФРСБ, Казначейства, загсов, банков и налоговая отчетность. При этом в центре диаграммы находятся наиболее реальные для взыскания активы. «Раньше, чтобы получить данные для анализа активов и пассивов должника, требовалось несколько месяцев, а сейчас это проходит за несколько секунд», — отметил начальник управления обеспечения процедур банкротства ФНС Вадим Солдатенков.
Система также позволяет сформировать выписку с пятью метриками: текущая стоимость бизнеса, ликвидационная, возвратность средств для кредитора, потребность в оборотных средствах и ранг платежеспособности. Сейчас налоговая делает такие выписки раз в неделю по всем организациям, которые обратились за оздоровлением в Фонд содействия реструктуризации. Это позволяет оценить платежеспособность компании, динамику развития и рекомендуемый кредиторам способ урегулирования долга.
Банкротство группы лиц
Завершили форум темой глобального правового вызова — возможности введения в России института банкротства группы лиц. По мнению члена наблюдательного совета Фонда реструктуризации долга Рустема Мифтахутдинова, действующая система не готова к такому взаимодействию, а активное насаждение подобных механизмов может поставить бизнес под удар. При этом он отметил непоследовательность Верховного суда в этом вопросе. Он рассказал, что несколько лет назад ВС посчитал навязывание плана реабилитации кредиторам вмешательством в структуру компании, а через полтора года сам инициировал законопроект о банкротстве групп компаний.
Вопрос группового банкротства плотно связан с искусственным дроблением бизнеса. В выступлении заместитель начальника контрольного управления ФНС Константин Новоселов рассказал, что они выработали свои подходы, чтобы доказывать дробления. Они выделили семнадцать признаков, по которым его можно распознать. «Но это не значит, что нужно набрать все семнадцать. В каждом деле есть конкретные обстоятельства, которые характеризуют деятельность плательщика, подсвечивают центр принятия решений и финансовые потоки», — пояснил спикер.
Новоселов также отметил и важный тренд по снижению административной нагрузки на бизнес. Он рассказал, что выездная проверка стала исключительной мерой для налоговой, а их количество за последний год снизилось на 47% — с 10 200 до 5400. При этом доля добровольной уплаты при самостоятельном уточнении налоговых обязательств, наоборот, выросла на 55%. По мнению замначальника, это связано с тем, что бизнес при просчете налоговых рисков предпочитает добровольно уточнить обязательства и избежать штрафов.
Со стороны защиты бизнеса при выездных проверках выступил управляющий партнер Алексей Нестеренко. По мнению спикера, если разделить проблему, то можно увидеть три варианта дробления:
- Компании внутри бизнеса на упрощенной системе и выручка не превышает 100 млн руб.
- Бизнес дробится, чтобы повысить налоговую эффективность.
- Все компании на общей системе налогообложения, и бизнес разделен исходя из риск-профиля или функций.
Во время анализа бизнеса на признаки дробления все задаются одним вопросом: зачем вы используете несколько компаний? Но ответ на этот вопрос нужно дать еще до проверки.
Нестеренко сомневается, что российская система готова к такому вызову, как групповое банкротство. По мнению юриста, неясно, как будет решаться ситуация, где все связанные компании используют ОСН, а одна из них выходит на банкротство с долгом перед бюджетом. В таком случае понадобится обращаться к ст. 49 НК, предусматривающую субсидиарную ответственность учредителя, но как это будет решаться — непонятно, отметил спикер.
Айнур Шайдуллин, консультант исследовательского центра частного права имени С. С. Алексеева, отметил, что банкротство группы компаний уже давно есть в судебной практике. При этом речь идет не об искусственно-раздробленном бизнесе, а о юрлицах с обычными сделками: перебросом активов, выдачей поручительств. Таких сделок у фирм много, и когда наступает банкротство, то их приходится распутывать: зачем они совершались, почему перевели долг с одной компании на другую. В итоге банкротство группы распадается на множество ячеек и разных конкурсных управляющих. Отсюда и конфликты, поясняет спикер. Одна компания признает такие сделки несправедливыми и просит их оспорить, а другая, наоборот, считает их нормальными.
При оспаривании сделки в банкротстве нужно смотреть не на отдельную компанию из группы, а на холдинг в целом.
Шайдуллин привел в качестве примера кейс по банкротству банка «Югра» (дело № А47-12729/2017), где долг перекидывали с одной группы компаний на другую. Тогда Верховный суд сказал: если на момент совершения сделки это было в интересах компании, то ее оспаривать нельзя. Даже если она в итоге не помогла, в моменте сделка была полезна. Но недавно возникла другая ситуация, где ВС сказал, что нужно смотреть на группу в целом. Ведь банкротство происходит в интересах независимых кредиторов, а выходит, что группа контролирует сама себя, заключил спикер.
Во время четвертой сессии участников попросили проголосовать по вопросу, соответствует ли требованиям времени действующее регулирование по группе компаний. Вариантов было три: «Да, отвечает»; «Нужен новый закон»; «Не нужно регулировать эту сферу». В итоге 67% собравшихся пришли к выводу, что закон необходим — но с широким обсуждением и длительной отсрочкой введения в действие.