Разделить единственное жилье должника?
Роза Сагазитдинова жила вместе со своей дочерью и внуком в московской квартире, которой они распоряжались в равных долях. Сагазитдинова умерла, а уже после возбудили процедуру ее банкротства. Тогда дочь умершей в рамках дела о несостоятельности обратилась в АСГМ с заявлением об исключении из конкурсной массы 1/3 доли квартиры, которая принадлежала матери. Ларина объяснила, что помещение является единственным жильем для нее и ее семьи. Продажа доли постороннему человеку ухудшит качество ее жизни и не позволит пользоваться полностью жильем.
Но три инстанции решили, что такая сделка никак не нарушит права наследницы, поскольку она сохранит за собой право собственности на долю в помещении, а значит, сможет продолжать жить в спорной квартире. Тогда женщина пожаловалась в ВС. Тройка судей во главе с Денисом Капкаевым напомнила, что согласно п. 7 ст. 223.1 закона о банкротстве («Условия и порядок банкротства гражданина в случае его смерти»), в конкурсную массу не включается единственное жилье наследника. А квартира, доля в которой принадлежала умершей Сагазитдиновой, является для Лариной и ее ребенка единственным жильем. ВС не согласился с выводом нижестоящих инстанций о том, что продажа трети квартиры с торгов никак не повлияет на право заявительницы и ребенка. Экономколлегия отменила решения нижестоящих судов и исключила треть квартиры из конкурсной массы Сагазитдиновой.
Агина Копейкина, юрист ПБ Олевинский, Буюкян и партнеры , считает постановление ВС важным, потому что оно «защищает права наследников и граждан в целом». Эксперт считает, что раз треть доли квартиры перешла к Лариной по наследству, то на это имущество должен распространяться исполнительский иммунитет, так как наследство – это универсальное правопреемство.
Может ли жена банкрота гасить ипотеку?
В 2015 году Николай Пугачев и его жена Дарья оформили в Сбербанке ипотеку на покупку квартиры. Сумма кредита составила 760 000 руб., деньги по договору супруги должны были отдавать в течение 20 лет.
Но уже спустя два года мужа признали банкротом, ввели реализацию имущества. После этого, в 2018 году, Дарья Пугачева досрочно погасила оставшийся долг по ипотеке. Она заплатила банку 125 000 руб. – эти деньги ей подарили родители. Затем квартиру исключили из конкурсной массы, так как это было единственное жилье должника. Сделку решил оспорить финуправляющий Александр Гвоздевский.
Он посчитал, что таким образом требования Сбербанка были удовлетворены во внеочередном порядке, дав преимущество над другими кредиторами. С этим не согласился Арбитражный суд Краснодарского края. Он отказал Гвоздевскому. По мнению первой инстанции, спорный платеж совершил не должник, а его жена, созаемщик по кредиту. То есть конкурсная масса из-за этого не уменьшилась. Другую позицию заняла апелляция. Она посчитала, что платеж жена совершила после возбуждения дела о банкротстве, а значит, требования кредитора Сбербанка удовлетворили преимущественно. Решение «засилил» суд округа. Тогда Сбербанк обратился с кассационной жалобой в ВС.
По мнению тройки судей ВС во главе с Екатериной Корнелюк, суды проигнорировали самый важный для решения подобного спора вопрос – кому принадлежали деньги, которыми Пугачева погасила долг. То есть совершен ли платеж за счет должника и можно ли его вообще оспорить в рамках дела о банкротстве.
Вопрос об источнике денег имеет ключевое значение, так как от него зависит возможность квалификации сделки как совершенной за счет должника, указал ВС.
Экономколлегия подчеркнула, что, по словам супруги, деньги ей подарили родители. А согласно п. 1 ст. 36 Семейного кодекса («Имущество каждого из супругов»), имущество, полученное одним из супругов во время брака в дар, является его собственностью. ВС отменил решения трех инстанций и вернул дело в АС Краснодарского края (дело № А32-41264/2017).
В практике нижестоящих судов подобных ситуаций с оспариванием платежей по кредиту членами семьи должника немало, отмечает Тимур Баязитов, ведущий юрист ПБ Олевинский, Буюкян и партнеры. По словам эксперта, подходы к рассмотрению подобных споров «в целом выработаны». Самое важное – источник происхождения денег. Так, по делу № А40-17268/2018 жене банкрота разрешили оплатить ипотеку средствами, которые она получила от продажи своей квартиры. Дело Пугачевых, по словам Баязитова, первое, которое дошло до Верховного суда.
Иностранные нормы в споре об исковой давности
Автомобильная компания «ДерВейс» собирала автомобили марки Geely в своих цехах, а комплектующие закупала у китайских компаний. В контрактах на поставку было указано, что соглашения регулируются Конвенцией Организации Объединенных Наций о договорах международной купли-продажи товаров (Венская конвенция). А по всем вопросам, которые не урегулированы конвенцией, применяются нормы права законодательства Швеции.
Компании из Китая поставляли детали с 2010 года по 7 июля 2015 года. Но «ДерВейс» лишь частично оплатила полученные запчасти. Поставщики решили не заниматься взысканием долга самостоятельно и продали право требования компании «Джили-Моторс». Но общество обратилось в суд только в августе 2019 года – с момента последней поставки на тот момент прошло чуть больше четырех лет. «Джили-Моторс» потребовала включить ее требование (более 9 млрд руб.) в реестр кредиторов «ДерВейс», которую к тому моменту уже признали банкротом (дело № А25-755/2019).
Три инстанции не пустили «Джили-Моторс» в реестр. Они решили, что заявитель пропустил срок исковой давности – как трехлетний по российскому праву и шведскому праву, так и четырехлетний по китайскому праву и по Нью-Йоркской конвенции ООН об исковой давности в международной купле-продаже товаров.
Компания настаивала, что для коммерческих правоотношений, не связанных с потребительскими, по законодательству Швеции общий срок исковой давности составляет 10 лет. Но суды это не учли: им не хватило доказательств, достоверно подтверждающих довод заявителя о десятилетнем сроке.
Тогда «Джили-Моторс» пожаловалась в Верховный суд. Экономколлегия решила, что в споре по вопросам исковой давности нужно было применять законодательство Швеции, на котором сошлись стороны в договоре. Из-за того, что суд не предпринял должных усилий для выбора нормы права, он предпочел решить спор по нормам российского права. Но так поступать было нельзя. «Игнорирование судами оговорки о применимом праве противоречит принципам свободы договора и подрывает разумные ожидания сторон сделки», указал ВС и вернул спор в первую инстанцию.
Сергей Тимошенко, адвокат юридической компании ЮК Генезис, отмечал, что согласно п. 26 постановления Пленума ВС от 09 июля 2019 года № 24, в силу принципа автономии воли в международном частном праве стороны договора могут выбрать по соглашению между собой право, которое будет применяться к их правам и обязанностям по договору.
Субсидиарка за неудачные поручительства
У общества «ПланетаСтрой», которое развивало некогда крупную федеральную сеть магазинов товаров для дома «Уютерра», после «крымской весны» и последовавшего падения курса рубля начались финансовые проблемы. Компания обратилась в банки, где у нее были кредиты, для реструктуризации долга. Но кредитные организации попросили взамен поручительства. Четыре поручительства за «ПланетуСтрой» выдало «Спар Липецк», такие же обязательства гарантировали «Феникс XXI век» и «Мегос». Все эти общества входили с «ПланетаСтрой» в одну группу компаний.
Но в итоге «ПланетаСтрой» не расплатилась по кредитам и обанкротилась, утянув за собой и «Спар Липецк». В ходе дела о банкротстве последнего один из кредиторов решил привлечь гендиректора Олега Дудорова к субсидиарной ответственности (дело № А36-7977/2016). Поводом для этого стали те самые четыре поручительства.
Суды удовлетворили требование и привлекли топ-менеджера к ответственности. Они исходили из того, что Дуров руководил не только «Спар Липецком», он и другими поручителями («Феникс XXI век» и «Мегос»), а еще занимал пост замгендиректора в самой «ПланетаСтрой». Следовательно, знал о сложном финансовом состоянии основного заемщика и поручителей и о том, что они не смогут вернуть кредит за основного должника в случае просрочки. На 2015 год размер активов «Спар Липецк» составлял порядка 184 млн руб. При этом размер кредитных обязательств «ПланетаСтрой», за которые поручилось общество, превышал 2 млрд руб. Три инстанции одобрили субсидиарку для руководителя, тогда Дуров обжаловал решения судов в экономколлегии.
ВС указал, что при определении реальной цели сделок нужно учитывать обычные условия делового оборота. Коллегия указала, что на рынке кредитования сложилась практика, что организации, входящие в одну группу, привлекаются банками в качестве поручителей по обязательствам друг друга. А значит, сама по себе выдача такого поручительства не свидетельствует о неразумности или недобросовестности руководителя. В итоге тройка судей отменила акты нижестоящих инстанций и вернула спор на новое рассмотрение в Арбитражный суд Липецкой области.
Заключение договоров поручительства компанией, входящей с заемщиком в одну группу, стандартной практикой называет и Ирина Колосова, юрист ПБ Олевинский, Буюкян и партнеры. По ее мнению, это необязательно свидетельствует о неразумном или недобросовестном поведении. В этом деле, считает эксперт, необходимо было точно выяснить, какое из обстоятельств имело ключевое значение для банкротства – внешние экономические факторы или действия контролирующего должника лица.
Сроки оспаривания сделок в банкротстве
В 2012 году покупатель «Империя-Фарма» (сейчас АО «Торговый дом «Фармация») заключила с «АстраЗенека Фармасьютикалз» два договора на поставку лекарств. Часть товара «Империя-Фарма» получила, но деньги поставщику не заплатила. В апреле 2015-го аффилированная «Грама» приняла на себя долги «Империи-Фарма». Обществу «АстраЗенека Фармасьютикалз» в общей сложности она заплатила 266 млн руб. Спустя два месяца после соглашения о переводе долга «ТД «Фармация» признали банкротом (дело № А56-30632/2015). А потом финансовые проблемы начались и у «Грамы».
Сначала в отношении общества ввели процедуру наблюдения, а с ноября 2016-го – внешнего управления (управляющая Юлия Барановская). В феврале 2018 года по делу о его банкротстве утвердили мировое соглашение. Но потом конкурсный кредитор посчитал его неисполнимым. С ним согласилась апелляция и вернула дело в первую инстанцию. При повторном рассмотрении она возобновила дело.
В октябре 2018-го «Граму» признали банкротом, конкурсным управляющим стал Дмитрий Лазарев (дело № А56-18086/2016). Он попытался признать недействительной сделку о переводе долга от ЗАО «Империя-Фарма» и платежи на сумму 266 млн руб. и решил взыскать эту сумму с «АстраЗенека Фармасьютикалз». Лазарев настаивал, что сделки совершены для того, чтобы уменьшить конкурсную массу и причинить вред другим кредиторам. «Грама» приняла на себя долги АО «ТД «Фармация», хотя это было экономически невыгодно.
«Астразенека Фармасьютикалз» решила, что конкурсный управляющий пропустил годичный срок на оспаривание сделок должника, который исчислялся с момента введения внешнего управления (ноябрь 2016-го). Но Арбитражный суд Санкт-Петербурга и Ленинградской области посчитал иначе. Суд решил, что срок исковой давности течет с момента, когда управляющий узнал о подозрительных сделках. Лазареву стало известно о переводе долга 21 сентября 2018 года (когда он провел анализ документации общества). Годичный срок он не пропустил, поскольку заявление о признании сделки недействительной подал 24 декабря этого же года. Суд признал недействительным соглашение о переводе долга, но в остальной части отказал. Апелляция с первой инстанцией согласилась, но признала недействительными еще и перечисления 266 млн руб. и взыскала сумму с ООО «Астразенека Фармасьютикалз». Решение «засилила» кассация.
Тройка судей ВС под председательством Ивана Разумова напомнила, что законодательство связывает начало течения срока исковой давности с моментом, когда первый арбитражный управляющий должен был узнать о сомнительной сделке. То есть нижестоящим инстанциям нужно было проверить, стало ли известно Барановской о переводе долга еще в 2016-м, когда она анализировала финансовое состояние общества. Без этого невозможно правильно определить начало течения годичного срока, указал ВС. В итоге СКЭС отменила акты трех инстанций и направила спор на новое рассмотрение.
Попытка банкротного туризма
ИП Мария Харченко сменила адрес с Амурской области на Воронежскую. Она прописалась в Воронеже 11 сентября 2019-го, а уже спустя 13 дней (24 сентября) ее бывший муж подал заявление о банкротстве предпринимательницы (№ А14-17002/2019). Тогда в Арбитражный суд Воронежской области обратилось общество «Бензо-Транзит», кредитор просил передать дело о несостоятельности Харченко в АС Амурской области. По его словам, именно в этом регионе находится большинство кредиторов, а еще рассматривается множество исков с участием должника и ведется уголовное преследование. Но АС Воронежской области не усмотрел в этом признаков банкротного туризма и отказался передавать дело в другой суд. Такого же мнения потом оказалась и апелляция. Тогда кредитор пожаловался в ВС.
Если должник сменил регистрацию в преддверии банкротства, то высока вероятность его недобросовестности, указал ВС.
Тройка учла, что «Бензо-Транзит» указывало на необычность поведения должника: регистрацию Харченко решила сменить в период рассмотрения дела о взыскании с нее задолженности, а о смене адреса известили не всех кредиторов. Это, по мнению коллегии, не может не вызвать сомнений в добросовестности индивидуального предпринимателя.
А еще суды не определили фактическое место проживания должника. Для этого, как отметил ВС, суды могут не только направлять запросы, но и проводить более глубокую проверку. Если подтвердится, что фактический адрес жительства и адрес регистрации не совпадают и возможна манипуляция подсудностью, то дело о банкротстве нужно передать в суд того региона, где должник действительно живет. ВС вернул спор на новое рассмотрение в Арбитражный суд Воронежской области.
Как отмечал юрист АБ Дмитрий Шевченко, в случае Харченко целый ряд факторов указывает на злоупотребление правом: короткие сроки с момента «переезда» до подачи заявления о банкротстве и судебные процессы на территории Амурской области. О том, что экономические интересы остались по прошлому адресу регистрации, говорит и состав имущества должника, уверен эксперт.
Спрятал документы от суда
В 2015 году продавец «Свитиль» и покупатель «НефтеТрейдСервис» заключили договор купли-продажи ценных бумаг ПАО «ИнтехБанк» на 193 млн руб. Но незадолго до банкротства «Свитиля» стороны расторгнули договор. И уже в деле о несостоятельности управляющий Иван Маслов решил признать сделку по расторжению недействительной (дело № А65-6755/2017), но суды ему отказали. Они исходили из недоказанности самого факта существования соглашения: в суд была предоставлена лишь копия документа.
А в 2019 году управляющий попробовал в рамках отдельного спора взыскать долг по договору купли-продажи с ответчика, но в ходе разбирательства «НефтеТрейдСервис» сам сослался на соглашение о расторжении договора купли-продажи акций.
И предоставил оригинал документа. То есть в одном споре компания сделала вид, что сделки нет, а в другом сама ее подтвердила. Тогда Маслов подал заявление о пересмотре первого спора по вновь открывшимся обстоятельствам. Но суды отказались рассмотреть дело заново, так как управляющий и раньше знал о существовании соглашения. А вот тройка под председательством Ирины Букиной решила, что главный вопрос был в другом: может ли недобросовестное поведение одной из сторон спора (сокрытие ключевых для дела доказательств) стать основанием для пересмотра и пониматься в качестве вновь открывшегося обстоятельства? Судьи ВС решили, что раз в рамках второго дела ответчик предоставил оригинал соглашения о расторжении, значит, первое дело можно пересмотреть.
Олег Москвитин, партнер КА считает, что определение будет полезным для практики. Так, ВС ограничил отсылки недобросовестных лиц на «принцип правовой определенности».
✔️ Кредитор может поменять способ распоряжения правом. Конкурсный кредитор сначала решил реализовать субсидиарку одним способом, а затем передумал. ВС разрешил так делать (дело № А33-18017/2014).
✔️ После расторжения мирового соглашения можно изменить кандидатуру арбитражного управляющего, назначенного «дружественными» кредиторами (дело № А73-3976/2016).
❌ ВС решил, что право аренды нельзя продавать с торгов (дело № А40-150393/2014).
❌ ВС отказал кредитору в залоговом статусе, потому что он инвестировал в строительство дома за несколько месяцев до того, как был принят закон о долевом строительстве (дело № А40-84122/2010).
❌ Срок для признания сделки мнимой составляет три года, а не год. ВС указал, что это позволяет сохранить конкурсную массу для удовлетворения требований реальных кредиторов (дело № А45-7621/2015).