Поправки в Арбитражный процессуальный кодекс, о которых идёт речь, предложило Законодательное собрание Ленинградской области. Председатель комитета Госдумы по госстроительству и законодательству Павел Крашенинников объяснил: право судов сообщать правоохранителям о признаках преступления прописано в Гражданском процессуальном кодексе и Кодексе административного судопроизводства. В АПК такой нормы нет.
Согласно АПК РФ, суд может лишь исключить оспариваемое доказательство из числа доказательств по делу, но только с согласия представившего его лица. Такая ситуация может способствовать различным злоупотреблениям со стороны недобросовестных участников арбитражного процесса. Например, фальсификации судебных доказательств, что является уголовно-наказуемым деянием.
Чтобы исправить законодательный пробел, авторы инициативы предложили внести поправки в ст. 188 АПК. Законопроект предусматривает, что если действия участников процесса вызовут подозрения, то арбитражный суд сможет направить в органы дознания или предварительного следствия копию частного определения. Правоохранителей обяжут отчитаться о принятых мерах в течение месяца, говорил Крашенинников. По его мнению, изменения поспособствуют укреплению законности и предупреждению преступлений в арбитражном процессе.
Адвокат, партнёр АБ Михаил Кюрджев назвал предлагаемое право излишним, поскольку оно не относится к сути судебного производства. «Давать оценку действиям стороны или отдельных лиц не должно являться обязанностью судьи. Более того, это формирует у сторон и суда недоверие друг к другу. Если органы следствия придут к выводу, что документы и (или) действия не являются противоправными? Что в этом случае? Суд примет доказательства? Нет. Тогда в чём смысл вовлечения суда в процесс оценки действий на предмет их противоправности?» – сообщил «Право.ru» эксперт. Кюрджев обратил внимание: подозрения на недостоверность доказательств возникают регулярно, но подтверждаются они довольно редко. Обычно это просто манипулирование фактами и обстоятельствами, состава преступления в таких действиях нет, отмечает адвокат.
На мой взгляд, маловероятно, что закон будет эффективен. Как показывает практика, суды не слишком охотно пользуются своим правом на вынесение частных определений при выявлении случаев нарушения законности.
Дученко также высказала опасение: главное, чтобы предлагаемые полномочия не привели к злоупотреблениям со стороны суда, не превратились «в инструмент давления на неугодного представителя».
Партнёр Александр Ермоленко предположил, что законопроект призван стимулировать гражданскую сознательность судей. В этом он полезен. «Но при этом изменения не предусматривают ни ответственности, ни процедуры. С учётом этого документ выглядит больше как красивый информационный повод», – считает эксперт.
Айнур Ялилов, старший партнёр Шаймарданов, Ялилов и Сабитов, допустил, что норму придумали для устрашения. Но судьи, по его мнению, большого рвения не проявят: в сложных арбитражных спорах по вопросам фальсификации всё неоднозначно. Правовая природа фальсификации толком не изучена, единого мнения на этот счёт нет. Например, бывает, что подпись директора принадлежит не ему, а печать организации подлинная. На практике такая ситуация решается по-разному, отмечает эксперт.
«Может быть так, что и подпись, и печать ненастоящие, но лицо подтверждает этот документ, преступление тогда это или нет? Дата составления документа может не совпадать, но ведь документ мог быть утерян и впоследствии восстановлен. Не всегда понятно, кто вообще изготовил спорный документ. Поэтому не все судьи, если это только не какой-то очевидный и вопиющий случай, будут активно выносить «частники» и направлять их копии в правоохранительные органы», – подытожил Ялилов.