Судья, который освободил из-под стражи взяточника на основании справки без подписи и печати, присудил 42 млн руб. компенсации по иску, принятому с нарушением правил подсудности, и перепутал аффект с невменяемостью, пытался вернуть мантию в Дисциплинарной коллегии Верховного суда РФ. Он считал свои промахи судебными ошибками, а ККС обвинял в нарушении тайны совещания.
Сергей Шевченко пришел в судебную систему из уголовного розыска, три года отработав в одном из РОВД Ставропольской области после окончания института МВД. В 2012 году 1 декабря он получил назначение в Ленинский районный суд Ставрополя без ограничения срока полномочий. В течение двух лет нареканий к работе новичка не было, неприятности у него начались только прошлой весной. Областная ККС 27 марта 2015 года привлекла Шевченко к дисциплинарной ответственности в виде предупреждения за нарушение судейской этики – во время приема судья позволил себе неосторожную фразу в адрес одного из посетителей, которую тот и его супруга восприняли как угрозу. Несмотря на то, что Шевченко посчитал случившееся провокацией, он признал, что совершил дисциплинарный проступок, и обжаловать взыскание не стал. В апреле-мае судья получил три частных определения за нарушения, допущенные при рассмотрении административных, гражданских и уголовных дел, акты по которым были отменены апелляцией, что стало основанием для проведения служебной проверки.
Пять роковых нарушений
Она выявила, что одно из гражданских дел (№ 2-6229/2014), решением по которому Шевченко взыскал из бюджета Карачаево-Черкессии 42 млн руб., судья принял к производству с нарушением правил подсудности. Еще одно исковое заявление по делу о компенсации морального вреда он сначала вернул, дав всего день на устранение недостатков, а потом оставил без рассмотрения, поскольку приложить все необходимые документы заявитель не успел. Третьей ошибкой стал отказ в удовлетворении гражданских исков, заявленных при рассмотрении уголовного дела (№ 1-109/2015). В них родственники погибшего в ДТП просили о компенсации морального вреда, расходов на погребение и назначении пенсии по потере кормильца, но судья посчитал, что они не представили все необходимые документы и расчеты. Рассматривая еще одно уголовное дело, бывший служитель Фемиды не стал продлевать срок содержания под стражей мужчине, обвиняемом по ч. 5 ст. 290 УК РФ (получение взятки), поскольку у того была открытая язва желудка, и отправил его под домашний арест, хотя должным образом заверенного заключения врача, подтверждающего заболевание, сторона защиты не предъявила. И наконец Шевченко отменил постановление мирового судьи о привлечении гражданина к ответственности по ч. 1 ст. 12.26 КоАП (невыполнение водителем требования о прохождении медицинского освидетельствования на состояние опьянения) и прекратил производство по делу (№ 12-186/2014), решив, что нарушение водитель совершил в невменяемом состоянии. Основанием для этого стали результаты экспертизы, проведенной в частной клинике, в которых предполагалось, что тот мог находиться за рулем в состоянии физиологического аффекта.
В итоге 17 июня председатель Ставропольского краевого суда Евгений Кузин во второй раз обратился в ККС с представлением, в котором говорил о систематическом грубом нарушении Шевченко норм материального и процессуального права и низком качестве рассмотрения дел. И 4 сентября квалифколлегия оставила его без мантии. Изгнанный из профессии попытался обжаловать это решение в ВККС, говоря о нарушении одним из членов коллегии тайны совещания, но доказать ничего не смог и получил отказ (см. "Лишенный мантии судья не смог доказать нарушение ККС тайны совещания"). 16 мая текущего года жалобу Шевченко рассмотрела Дисциплинарная коллегия ВС.
Не справился с вопросом о подсудности
Экс-судья не отрицал выявленных нарушений, но, как и на заседании ВККС, настаивал на том, что это были судейские ошибки, за которые лишением полномочий наказывать нельзя.
Так, например, по иску, принятому с нарушением правил подсудности, Шевченко якобы консультировался с председателем суда, обсуждал этот вопрос на оперативных совещаниях, "чтобы подстраховаться". Но руководство Ленинского райсуда это отрицало, указывая, что решение о принятии заявления к производству судья должен принимать единолично. Говорил лишенный мантии и о том, что после таких консультаций посчитал дело "потребительским", оттого и решил, что его можно рассматривать по месту жительства истца. При новом рассмотрении в Черкесском городском суде (дело № 2-3260/2015) иск заявителя, который требовал более 60 млн руб. компенсации за установку на его земельном участке опоры канатной дороги, удовлетворен не был. Однако судей ДК интересовало не это. "Вы должны были принимать этот иск к производству?" – спросил председательствующий Сергей Рудаков, Шевченко сокрушенно покачал головой: "Не должен был, частное определение по этому делу вынесено верно". Представитель ККС, судья Ставропольского крайсуда Наталья Чернышова говорила о том, что вопрос подсудности – первое, что разъясняют коллеги вновь назначенным судьям, и ей неясно, как можно было принять к производству многомиллионный иск, не определив, а можно ли его вообще рассматривать. "У меня были дела и большими исковыми требованиями", – пытался вяло оправдываться Шевченко.
Сначала документы, потом решения?
Продолжал он настаивать и на том, что второе гражданское дело о компенсации морального вреда рассмотреть не мог из-за отсутствия необходимых для этого документов. Чернышова сказала, что проверить это сейчас невозможно, поскольку экс-судья заявление сначала возвратил, а потом оставил без рассмотрения. Истец же в жалобах, направленных руководству районного и краевого суда, говорил, что все нужные приложения к заявлению у него были, о том же сказано и в частном определении, вынесенном в адрес Шевченко.
В приговоре мужчине, с которого родственницы погибшего в ДТП требовали по 1 млн руб. в качестве компенсации морального вреда, а также возмещения затрат на погребение, Шевченко пишет, что оставляет гражданские иски без рассмотрения, разъяснив женщинам право обращения в суд в порядке гражданского судопроизводства. Бывший судья объяснил это тем, что, помимо указанных требований, одна из заявительниц просила назначить пенсию по потере кормильца, но не представила справку из Пенсионного фонда с расчетом ее размера. Апелляцию отсутствие справки не смутило – она присудила каждой из родственниц по 500 000 руб. в качестве возмещения морального вреда и компенсацию расходов на погребение.
– Какое решение вы должны были принять по данным искам? – спросил Рудаков.
– Нужно было удовлетворить иски по моральному вреду и затратам на погребение, – ответил Шевченко волнуясь, словно на экзамене. А вот уточнить, что нужно было делать с требованиями по назначению пенсии, он так и не смог.
Чем болел обвиняемый?
Судья ДК Александр Воронов долго пытался выяснить, можно ли было менять меру пресечения подозреваемому во взяточничестве. В деле было оформленное должным образом медицинское заключение, в котором медики указали: заболеваний, препятствующих содержанию под стражей, у подсудимого нет. Ему диагностировали язву 12-перстной кишки, которая в соответствующий перечень болезней не входит. Шевченко рассказал, что в процессе рассмотрения дела адвокат обвиняемого представил еще одну справку, где говорилось, что у его подзащитного открытая язва желудка, с которой содержание под стражей противопоказано. Кроме того, меняя меру пресечения на домашний арест, он учел, что подсудимый – многодетный отец, и что его родители больны и нуждаются в сыновьей заботе. В частном определении сказано, что справка, которую представил адвокат, была без печати поликлиники, даты, имени и подписи врача, который ее выдал. Шевченко уверял: документ был в полном порядке, а к делу подшита "не та" справка. Однако после перерыва выяснилось, что других справок не было, и экс-судья ошибся.
А был ли аффект?
Пожалуй, больше всего вопросов вызвала отмена постановления по делу об административном правонарушении. Здесь судей ДК смутили две вещи. Во-первых, Шевченко признал допустимым доказательством по делу заключение специалистов некоего частного медицинского центра, которое там заказал сам заявитель. В нем сказано, что на момент совершения правонарушения водитель был вменяем, но из-за ссоры со своей девушкой находился в состоянии "аффективного напряжения" и, возможно, физиологического аффекта, из-за чего не мог правильно оценивать свои действия и их последствия. Во-вторых, коллегии было неясно, почему Шевченко не нашел в действиях заявителя состава правонарушения. «Вы посчитали, что физиологический аффект дает основания для освобождения от ответственности?» – решил уточнить Рудаков. Шевченко ответил, что в старой редакции КоАП была статья о невменяемости, где говорилось, что лицо, совершившее нарушение в состоянии физиологического аффекта, освобождается от ответственности. «Кроме того, что медицинское заключение – полностью противоречивый акт, никаких данных о невменяемости в нем не имеется, – отметил председательствующий. – Тут надо было изобрести, что нет состава».
Шевченко делал упор на попытку выяснить, что происходило в день совершения правонарушения, вызывал в суд сотрудников ДПС, понятых, но никто из них не пришел, вот и пришлось делать выводы, пусть и ошибочные, на основании данных экспертизы.
Нарушалась ли тайна совещания?
Как и на заседании ВККС, Шевченко говорил о том, что квалифколлегия нарушила тайну совещания. Один из ее членов, когда-то преподававший экс-судье в институте МВД, выходил из совещательной комнаты до окончания голосования. В качестве доказательства он просил представить записи с камер наблюдения, но это оказалось невозможным – данные с них хранятся лишь в течение 10 дней.
Сам член ККС в своих объяснениях говорил, что в ходе тайного голосования зал не покидал, о чем свидетельствуют протокол заседания, протокол голосования и количество бюллетеней. "У меня нет оснований не доверять коллеге, который говорил, что никуда не выходил", – отметила Чернышова, указав, что свидетелей, которые могли бы подтвердить его слова, у Шевченко тоже не оказалось.
Представители и ККС, и Высшей квалифколлегии говорили о том, что при принятии решения учли предыдущее взыскание, которое все еще действовало, увидели в нарушениях, допущенных судьей, систему, а также посчитали, что он небрежно относится к своим обязанностям. Шевченко же просил вернуть его в профессию, обещая больше не совершать ошибок. ДК, просовещавшись около часа, в удовлетворении жалобы отказала.
