Как сообщалось накануне, вчера Конституционный суд огласил решение по пенсиям для семей погибших военнослужащих, а потом заслушал яркие рассказы о том, какие препоны приходится преодолевать подозреваемым в СИЗО при общении со своим адвокатом.
Семья прапорщика Щеглова, погибшего при пожаре в Чечне в 2006 году, конечно, ждала оглашенного вчера постановления, пишет "Российская газета". На соответствие Конституции судьи проверяли положения статьи 18 Федерального закона "О статусе военнослужащих" и статью 1084 Гражданского кодекса РФ по запросу Ногайского райсуда в Дагестане. Дело в том, что хотя вдова Ирина Щеглова и ее три дочки получили единовременные выплаты от МВД, а также получали пенсию, но семья в своем судебном иске указала, что расчеты велись от суммы оклада, а не от реального заработка. Сперва они выиграли дело в райсуде, потом республиканский Верховный суд Щегловым отказал, а уже в ходе слушаний в КС выяснилось, что было по крайней мере еще два аналогичных дела, когда семьи, оставшиеся без кормильца, нуждались в помощи.
- На данный момент семья в общей сложности продолжает получать сумму, которая в прин ципе эквивалентна той сумме, которую она получала при жизни погибшего военнослужащего, то есть наша позиция о том, что семья погибшего должна получать не менее, чем она получала при его жизни, для данной семьи нашей заявительницы вместе с дочерьми, на мой, может быть, субъективный взгляд, вряд ли что изменит, — уточнил судья-докладчик Сергей Казанцев.
Доход семьи был около 27 тысяч рублей, а пенсия в целом была назначена на сумму около 23 тысяч, кроме того, напомнил Казанцев, было выплачено 120 единовременных окладов содержания и еще 100 окладов на семью в качестве государственного страхования. Есть еще и выплаты, 1500 — по указу президента — отдельная доплата для детей военнослужащих.
- А вот другие семьи, где, например, всего один ребенок, поэтому общая сумма выплат на них при существующей системе выплат может оказаться меньше, чем то, что они получали при жизни кормильца. И вот для них наше решение будет иметь актуальное значение, — считает Сергей Казанцев.
Как гласит постановление, при отсутствии виновных противоправных действий со стороны госорганов и их должностных лиц "не исключаются случаи, когда причитающиеся им выплаты не будут компенсировать в полном объеме ту часть заработка (денежного довольствия), которая приходилась на их долю при жизни кормильца исходя из назначенного ему денежного довольствия". Поэтому в постановлении есть рекомендация от КС в отношении Федерального собрания внести изменения в законодательство, устранив это неравенство между вдовами с сиротами, правда, сроки ее реализации не установлены. Казанцев признал, что судьи после обсуждения решили не вмешиваться в законодательный процесс, но сам он считает одним из возможных вариантов решения этой проблемы введение ежемесячных доплат к пенсиям (это сейчас есть в законе о милиции), а можно просто увеличить пенсию или единовременные выплаты. "В целом система покрывает расходы, но это такая скатерть с дырками — стол закрыт, но где-то дырки, поэтому законодатель должен изменить нормы", — полагает Сергей Казанцев.
Что же касается причин, побудивших дагестанский райсуд обратиться в КС, невзирая на уже озвученную позицию республиканского Верховного суда, то в этот спор конституционные судьи не вмешивались еще и потому, пояснил судья-докладчик, "что и те и другие в какой-то степени и правы, и неправы".
Также вчера конституционные судьи узнали о нелегкой судьбе адвокатов, заслушивая заявителей, жаловавшихся на несовершенство статей 20 и 21 Федерального закона "О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений". Двое заявителей, Юрий Волохонский из Ростова-на-Дону и Дмитрий Барановский из Москвы на заседание не приехали, потому что сидят. Как пояснил Игорь Плотников, один из представителей Волохонского, его подзащитный обвиняется в экономическом преступлении, однако обмениваться документами при оказании юридической помощи администрация СИЗО им запретила. А Барановский даже получил выговор от администрации за нарушение правил переписки с адвокатом, что и стало основанием для судебного отказа в изменении меры пресечения. Олег Писарев, представлявший Барановского, выслушав представления органов власти, мрачно заметил: "Прокуратура и органы юстиции защищали честь своего мундира". Татьяна Васильева от Генпрокуратуры спокойно заметила потом, что обеспечение беспрепятственного доступа адвоката к подзащитному в этой ситуации никоим образом не нарушалось: "А все остальные вопросы — это вопросы соблюдения режима, и коль скоро мы говорим об ограничении прав гражданина, в отношении которого избрана мера пресечения в виде заключения под стражу, то он должен терпеть какие-то ограничения. В частности, он ограничен в свободе и в переписке, статья 20 говорит о том, что переписка его подвергается цензуре, и это условие, предусмотренное федеральным законом".
"Эта статья должна быть усовершенствована, чтобы начальник тюрьмы не злоупотреблял своими правами, — заявил представитель Совета Федерации, сенатор Алексей Александров, — безопасность без права — это произвол". Он явно был категорически настроен на необходимость переписать нормы.
