Краткая история дела
Известные по спорам с компанией IKEA и «Кубаньэнерго» Константин Пономарев и его адвокат Максим Загорский обвиняются в том, что подкупили двух человек, которые помогли разыграть пять гражданских и уголовных процессов. Судья мирового судебного участка № 210 Раменского судебного района Мособласти Наталья Богунова, которая и рассматривала все эти процессы, якобы о подлоге не знала, но выносила выгодные для подсудимых решения.
Например, в январе 2015 года Богунова отказала в удовлетворении исковых требований, но вместе с тем в мотивировочной части дала оценку правоотношениям между IKEA и Пономаревым, которые не относились к предмету рассмотренного ею спора (№ 2-04/2015). В решении она также пришла к выводу, что Пономарев исполнил все свои налоговые обязательства перед бюджетом РФ. В дальнейшем было установлено, что ее выводы противоречили обстоятельствам, установленным арбитражными судами по спорам между Пономаревым и шведским ретейлером по делам № А40-77050/2011 и № А41-25213/2013.
Это решение Богуновой и другие ее акты Пономарев, по мнению следствия, использовал как преюдицию, чтобы избежать уголовного преследования за мошенничество и уйти от налогов. В частности, решения Богуновой помогли Пономареву закрыть два уголовных дела по ст. 198–199 УК (уклонение от уплаты налогов физлица и организации).
Весной прошлого года суд удовлетворил апелляционную жалобу IKEA, изменив решение Богуновой и исключив из его мотивировочной части выводы относительно взаимоотношений с IKEA и исполнения Пономаревым своих налоговых обязательств (№ 11-55/2017). Всего апелляции пришлось изменить пять актов мирового судьи – это позволило следствию возобновить уголовное преследование экс-аудитора по ст. 199 УК (уклонение организации от уплаты налогов). Возобновить преследование по ст. 198 (уклонение физлица от уплаты налогов) невозможно за-за истекшего срока давности.
В результате Пресненский районный суд Москвы 9 июня 2017 года заключил Пономарева и Загорского под стражу, посчитав, что экс-аудитор намерен скрыться: у него на руках был билет в Черногорию (см. «Пресненский райсуд арестовал бизнесмена Константина Пономарева, судившегося с IKEA»). Следствие также указывало, что Пономарев может оказывать давление на свидетелей или через своих высокопоставленных знакомых влиять на ход расследования. Впоследствии Загорскому изменили меру пресечения на домашний арест, а Пономарев продолжает находиться в СИЗО.
Дело Пономарева уже дважды передавали на более высокий уровень внутри СКР. Изначально этим расследованием занималось территориальное подразделение СКР по городу Москве. В ноябре 2017 года дело перешло на федеральный уровень – в центральный аппарат СКР (см. «Обвинение считает, что экс-аудитор Пономарев координировал преступную группу»).
Во время заседания суда 21 мая 2019 года прокурор заявил: «Мы считаем, что вина Пономарева и Загорского доказана в полном объеме». Гособвинитель запросил для подсудимых по 8,5 лет колонии. В качестве смягчающего обстоятельства и для Пономарева, и для Загорского он назвал наличие у них несовершеннолетних детей. Отягчающим для обвиняемых стал тот факт, что преступление было совершено в составе преступной группы (см. «Прокурор запросил для Константина Пономарева 8,5 лет колонии»).
Позиция гособвинения: преступление против правосудия
Согласно обвинительному заключению, Пономарев и Загорский создали организованную группу для получения нужных решений мирового суда. Гособвинитель подчеркнул:
Пономарев координировал деятельность преступной группы, распределял в ней роли других подельников, предлагал им денег за организацию искусственных процессов и готовил вместе с Загорским нужные документы.
При этом Загорский контролировал ОПГ, а еще один их подельник – юрист Александр Старостин – искал новых соучастников, которыми стали Сергей Исаев и Владимир Власенко. Так, Пономарев за ужином в раменском кафе «Ми-Ля» при свидетеле Власенко обвинил Исаева в плохом налоговом консультировании. Аудитор заявил, что Исаев «бездельничал», хотя должен был «предпринять ряд необходимых действий для установления в судебном порядке отсутствия объекта налогообложения у Пономарёва в 2010–2012 годах» – буквально такая формулировка и была указана в материалах дела. Исаев посчитал себя оклеветанным и обратился к мировому судье. Эту схему одни и те же участники провернули как минимум трижды, лишь меняясь между собой ролями подсудимого, потерпевшего и свидетеля. Следствие настаивает: за такую «актерскую игру» Исаев получил от Пономарева через Загорского $50 000, а Власенко – $20 000. В суде Исаев и Власенко все подтвердили.
В дальнейшем злоумышленники использовали преюдициальные акты в различных гражданских и арбитражных процессах, в том числе во время споров против IKEA. Кроме того, Пономарев и Загорский, руководствуясь корыстными побуждениями, хотели использовать эти решения для попытки избежать налоговой и уголовной ответственности (по мнению ФНС, Пономарев уклонился от уплаты налогов на сумму более 8 млрд руб.). Следствие считает, что Пономарев и Загорский совершили преступление против правосудия с созданием искусственных доказательств.
Позиция защиты: «Я обратился не к тем юристам»
Защита настаивает: подсудимые невиновны и заслуживают оправдательного приговора. Как поясняет сам Пономарев, еще с 2011 года против него была развернута информационная компания в прессе. Негативных публикаций было так много, что он решил не судится с изданиями, а организовать процессы с участием известных ему лиц и восстановить свое доброе имя. При этом приговоры судьи Богуновой попали именно в прокуратуру, которая закрыла два уголовных дела. А начало процессов в раменских судах совпало по времени с проведением выездной налоговой проверки, но не с арбитражными процессами и их освещением в СМИ. Также Пономарев представил суду проведенное по его заказу налоговое исследование, согласно которому он не должен государству никаких налогов. «Эта экспертиза доказывает мои мотивы и отсутствие общественной опасности», – заявил бывший аудитор.
Защита обращает внимание, что Пономарев единственный находится под стражей, в то время как преступная группа исполнителей на свободе и дает против него показания. Пономарев настаивает: «Меня обвиняют в высказывании своего личного мнения в пустом кафе, что не является уголовным преступлением». Адвокаты подсудимых говорят о недоказанности умысла Пономарева и Загорского. В частности, об отсутствии подтверждения корыстной заинтересованности и осведомленности о действиях Старостина. По версии защиты, Старостин был приглашен исключительного для юридического консультирования. Защита указывает на противоречия в показаниях свидетелей, а также на признание допроса мирового судьи Богуновой недопустимым доказательством.
Во время последнего слова Загорский попытался апеллировать к своему статусу адвоката: «Меня судят за то, что я качественно выполнял свою работу. Защитник в силу УПК никак не может создавать доказательства обвинения. Это настолько очевидно, что мне как юристу стыдно об этом говорить». Пономарев же на последнем слове неожиданно признался в постановке судов Богуновой, но тут же заявил о своей невиновности: «Я ехал в кафе в Раменском «Ми-Ля» по приглашению своего юриста Старостина для создания основания для обращения в суд, чтобы опровергнуть сведения, которые там будут обсуждаться. Это была постановочная встреча. Полной схемы я не знал. О том, что Старостин – мошенник, я тоже не знал. Я обратился не к тем юристам, которые выбрали не тот способ защиты. Я невиновен» (см. «Дело Пономарёва: онлайн-трансляция последнего слова 6 июня»).
Эксперты о «просуживании нужных судебных решений»
Управляющий партнер Евгений Карноухов уверен: в этом деле речь идет о давней и насущной проблеме межотраслевой преюдиции, когда вступившие в силу судебные акты по гражданским и арбитражным делам используют как доказательства в уголовных и административных делах. «Ясность в эту проблему попытался внести Конституционный суд в 2011 году, но, к сожалению, все запутал еще больше. КС фактически констатировал: преюдиция не может быть абсолютной (№ 30-П). А обстоятельства, установленные гражданским судом, могут быть перепроверены судом уголовным, если будут установлены факты подлога, дачи заведомо ложного заключения или показаний. Действительно, «просуживание» нужных судебных решений в 2000 годы стало неким трендом, что и сделало ст. 90 УПК о преюдиции фактически декларативной», – отметил Карноухов. По его словам, если суд решит, что в деле Пономарева и Загорского обвинение доказало наличие такой уголовно-правовой составляющей при рассмотрении дел мировым судьей, то и обвинительного приговора подсудимым не избежать. С ним согласился адвокат КА , к. ю. н. Яков Гаджиев: «С большой долей вероятности суд вынесет обвинительный приговор, имеющий преюдициальную ценность».
«Налоговый маневр»
Проблемы Константина Пономарева с законом, из-за которых ему понадобились обеляющие его судебные решения, начались более 10 лет назад. Так, в январе 2007 года ООО «ИСМ» заключило трудовой договор со своим единственным учредителем Пономаревым, согласно которому в случае досрочного увольнения ему положено 24,6 млрд руб. компенсации. Спустя 11 месяцев общество разрывает трудовой договор и принимает решение о выплате Пономареву 24,6 млрд руб., которые, согласно прошлой редакции НК, как затраты не облагаются налогами. В декабре 2008 года Пономарев предоставляет ООО «ИСМ» беспроцентный заём в том же объеме – 24,6 млрд руб., поручителем по которому выступает контролируемая Пономаревым ООО «САЭ». В ноябре 2010 года Пономарев подписал мировое соглашение с IKEA, по которому ООО «САЭ» получило от шведов 25 млрд руб. Переговоры проходили на самом высоком уровне, медиатором в них выступал замминистра экономразвития Сергей Беляков. Полученные средства ушли на личный счет Пономарева по договору хранения, подписанному им же с обеих сторон сделки. Впоследствии хранение перевели в заём. В декабре 2011 года Пономарев предъявил иск САЭ как поручителю ИСМ»о возврате беспроцентного займа в 24,6 млрд руб. Стороны подписали соглашения о зачете и новации, а ИСМ и САЭ ликвидировались. Поскольку с полученных от IKEA денег не оплачен ни налог на прибыль, ни налог на доходы физических лиц, то СКР возбудил уголовное дело об уклонении от уплаты налогов в особо крупном размере с физических лиц и организаций соответственно (ст. 198–199 УК).
Дело об уклонении физлица от уплаты налогов (ст. 198 УК) было закрыто на основании решения судьи Богуновой и не возобновлялось в связи с истечением сроков давности. Дело об уклонении от уплаты налогов с организации в особо крупном размере еще расследуется (ч. 2 ст. 199 УК).
Помимо этого, Пономарев обвиняется в покушении на мошенничество в особо крупном размере (ч. 3 ст. 30 УК, ч. 4 ст. 159 УК). Уголовное преследование Пономарева о даче заведомо ложных показаний (ст. 307 УК) было прекращено в связи с истечением сроков давности и отказом обвиняемого доказывать свою невиновность.