Три инстанции — одна позиция
В августе 2018-го Сергея Рассветова признали банкротом и ввели реализацию имущества (дело № А56-6326/2018). После этого его финансовый управляющий Сергей Гуляев обратился в АС Санкт-Петербурга и Ленинградской области, чтобы истребовать из местного управления Росреестра сведения обо всех активах должника. Он просил предоставить информацию не только о самом Рассветове и его жене, но и о двух сыновьях 13 и 24 лет. Управляющий хотел узнать, была ли зарегистрирована на них какая-то недвижимость или транспорт с момента рождения. Он объяснил, что эти сведения необходимы, чтобы максимально полно оценить имущество должника и реализовать его.
Первая инстанция согласилась, что информация о самом должнике и его супруге важна для финуправляющего. Это позволит ему оценить активы семьи, ведь в конкурсную массу нужно включить часть от реализованного совместного имущества. Но вот истребовать сведения о детях нельзя. Данные об имуществе сыновей не относятся к сведениям об активах должника, поскольку закон не предусматривает режим общей совместной собственности родителей и детей. В итоге АС Санкт-Петербурга и Ленинградской области удовлетворил заявление управляющего частично, обязав орган предоставить данные только о супругах.
С этим не согласился Гуляев. В апелляционной жалобе он объяснил, что данные нужны именно обо всех членах семьи, включая детей. Это позволит ему наиболее полно исполнять свои обязанности. Но 13-й ААС тоже решил, что управляющему не обязательно получать сведения об имуществе детей банкрота. Если же он хочет узнать, отчуждал ли должник имущество в пользу родственников, то может сделать это другим образом. Например, проанализировать банковские выписки или сведения о самом Рассветове, полученные из Росреестра. А еще, как вариант, истребовать нужные сведения в обособленном споре об оспаривании сделки. В итоге суд оставил решение без изменения.
Тогда финансовый управляющий попытался убедить кассацию, что не сможет узнать нужные данные из анализа выписок по счетам и сведений Росреестра. Если должник купил имущество за наличные средства или со счетов, открытых в иностранных банках, то информации об этом не будет в имеющихся документах. Но АС Северо-Западного округа поддержал позиции нижестоящих инстанций, добавив, что «произвольное истребование документов недопустимо, так как ведет к ограничению прав и интересов лиц, не являющихся участниками дела о банкротстве».
Суды ограничили управляющего
Тогда Гуляев пожаловался в Верховный суд. Заявитель настаивал, что позиция нижестоящих инстанций ограничивает возможность поиска имущества должника, которое он приобрел детям за свой счет. Дениса Капкаева заинтересовали эти доводы, поэтому он передал экономколлегии жалобу вместе с делом для изучения. Заседание прошло 8 ноября. Председательствовал в процессе тоже Капкаев. Гуляев рассказал, что должники часто используют детей для сокрытия своего имущества. И потенциальные банкроты могут не только совершать сделки по отчуждению активов, но и изначально оформлять имущество на ребенка. И вот в последнем случае управляющий, по словам Гуляева, не может узнать о сделке.
Его представитель Андрей Макаров, юрист ЮФ , объяснил, что у детей Рассветова не было собственного дохода. Один еще мал, ему только 13 лет, а старший учится в вузе. «Можно полагать, что любое имущество, зарегистрированное на них, могло быть приобретено за счет должника», — подчеркнул Макаров.
Более того, по его словам, финансовому управляющему известно, что должник в преддверии банкротства получил крупную сумму. Так как ему принадлежит доля в уставном капитале ООО «Айс-Авто», он получил дивиденды. Но вот на что эти средства пошли, установить не получилось. Гуляев подозревает, что банкрот мог купить имущество на эти деньги и оформить на детей (подробнее — ВС решал, может ли финуправляющий узнать об активах детей банкрота).
Узнать об имуществе при минимальных сомнениях
«Тройка» согласилась с доводами заявителя. В мотивировочной части ВС подтвердил, что поиск активов затрудняется, когда гражданин для вида оформляет его другого человека. В этом случае собственник является мнимым, а банкрот продолжает пользоваться имуществом без риска распрощаться с ним для расчета с кредиторами. Экономколлегия подчеркнула: чем больше доверия между должником и каким-то третьим лицом, тем выше вероятность, что он попросит его быть мнимым собственником какой-то ценности. И на степень доверия влияет имущественная зависимость от должника. Так, у несовершеннолетних детей нет собственного дохода, а все сделки они могут совершать только с согласия родителей. Финансовая независимость не наступает и с 18 до 23 лет, если дети учатся в вузе на очной форме обучения. То есть молодых людей могут использовать для вывода активов, оформляя имущество на них.
«Учитывая это, требования арбитражных управляющих о предоставлении сведений об имуществе детей должника подлежат удовлетворению при наличии даже минимальных подозрений в фиктивном оформлении на них имущества несостоятельного родителя», — указал ВС в своем определении.
СКЭС посчитала способ получения информации, который предложили нижестоящие суды, неэффективным. Анализ других документов должника, чтобы узнать о принадлежащем детям имуществе, затянет процедуру и не поможет достичь цели: выявить и оспорить сомнительные сделки, чтобы вернуть имущество в конкурсную массу. Это нужно учитывать судам при разрешении подобных споров, а еще опираться на конкретные обстоятельства дела. Так посчитал ВС и отменил решения трех инстанций в части отказа истребовать сведения о детях Рассветова, а спор вернул в АС Санкт-Петербурга и Ленинградской области.
Точка в противоречивой практике
Финуправляющий и кредиторы сталкивались с коллизией: если должник продал или подарил имущество перед банкротством, но продолжает им пользоваться, такую сделку могут признать мнимой. Но если это имущество никогда не находилось в формальной собственности должника, включить его в конкурсную массу практически невозможно, рассказывает Антон Красников, партнер ЮК . Судебная практика во вопросу истребования информации об активах детей должников до настоящего времени была не единообразна.
Иногда суды отказывали в истребовании сведений (дела № А43-27513/2020 и № А40-197945/16). А в других — соглашались, что финуправляющий может получить такие данные (дела № А57-15868/2017 и № А73-11451/2020). Андрей Макаров, юрист ЮФ , который участвовал в рассмотрении дела в ВС, говорит, что противоречивая практика встречалась не только в одном округе, но даже в одном субъекте. Так, АС Санкт-Петербурга и Ленинградской области и 13-й ААС (которые отказали Гуляеву) приняли противоположное решение в похожем деле № А56-6315/2018. Но ВС наконец-то поставил точку в противоречивой судебной практике.
Это можно рассматривать как сигнал ВС, что допустимо включение в конкурсную массу имущества, если у должника нет и не было титула собственника. Логичным следующим шагом кредиторов станет подача исков о включении в конкурсную массу имущества, зарегистрированного на близких родственников должника.
По мнению Макарова, новая позиция экономколлегии позволит арбитражным управляющим быстрее получать сведения, необходимые для формирования конкурсной массы, что в итоге поможет сократить сроки самой процедуры. Эксперт подчеркнул, что в рассматриваемом споре ВС не только опроверг выводы трех инстанций, но и сформировал минимальный стандарт доказывания по данной категории споров: наличие сомнений по сокрытию должником активов и имущественная зависимость детей от должника (которая не всегда прекращается с наступлением совершеннолетия). Дмитрий Тапуть, старший юрист , заметил, что ВС в своем определении предложил фигуру «мнимого собственника» или «мнимого держателя активов», то есть лица, на которое должник оформляет свое имущество для вида и с которым у должника имеются доверительные отношения. «Можно предположить, что практика пойдет по пути применения категории «мнимого собственника» к другим лицам, которые соответствуют критериям ВС», — уверен эксперт.
В мотивировочной части нет указания на беспрекословное право управляющего получать информацию об имуществе детей с момента их рождения. Точкой отсчета, по моему мнению, должен стать момент неплатежеспособности или недостаточности имущества должника-родителя.
Именно с этого времени нужно проверять сделки детей должника, как сейчас изучаются операции супругов, продолжила Екатерина Замулина, юрист ПБ . Но важно сохранить баланс интересов и избежать «перегибов». Даже если управляющий выявит сделку, совершенную ребенком в период неплатежеспособности родителя, ему нужно проверить, мог ли сам несовершеннолетний ее провести. Замулина говорит, что деньги подростку могли подарить родственники — бабушка или дедушка. В таком случае имущество нельзя включать в конкурную массу.