Проходившая в Санкт-Петербурге международная конференция "Как судьи принимают решения: российская судебная система в контексте социологии права", организованная Институтом проблем правоприменения при Европейском университете, дала серьезную пищу для размышлений относительно формирования коллективной репутации судейской корпорации. В особенности одно из выступлений — доклад президента Балтийской коллегии адвокатов Юрия Новолодского.
Его речь была открыто враждебна по отношению к судьям. Да, адвокаты не питают симпатий к судейскому сообществу в целом, так же как и судьи к адвокатам, но Новолодский вышел за все пределы приличий. Он, например, клялся, что никогда бы не пошел в судьи, чтобы "не запятнать свое честное имя". По его мнению, отбор в судьи — "ужасный". "Никто не знает, по какому признаку их туда отбирают. Набирают в судьи из тех, кто был секретарем или помощником судьи. А этого необходимо избегать, поскольку они-то знают как судьи работают", — говорил он, и в конце концов пришел к выводу, что у судей вообще нет ценностей. Если бы подобные публичные заявления позволил себе судья, то его вызвали бы на квалификационную коллегию и поставили бы вопрос о лишении полномочий. Отреагирует ли адвокатское сообщество на нарушение этических норм, заложенных в Кодексе профессиональной этики адвоката – неизвестно.
Основным посылом в речи Новолодского было мнение о том, что адвокаты должны возглавить движение по общественному контролю над судебными решениями. Оно абсурдно по своему содержанию, поскольку адвокат, как лицо, участвующее в процессе наравне с прокурором, не может выступать в роли надзирателя в отношении судей, но главное в другом — это выступление заставляет в очередной раз задаться вопросом: откуда такая враждебность к судьям в России?
Первое, что приходит на ум – это мнение, что они необоснованно много получают. Но разве зарплатой 60000—70000 у мировых и девяносто тысяч у районных судей кого-то сейчас удивишь? Партнер в средних размеров юридической фирме может зарабатывать гораздо больше. При этом надо учитывать, что нагрузка у судей очень высокая: до 100 дел в арбитражных судах, по 30-40 у районных судей, а у мировых доходит до нескольких сотен дел в месяц (известен случай, когда мировой судья участка №203 Центрального района Санкт-Петербурга в 2010 года рассмотрел за месяц 1115 дел).
Вторая причина может заключаться в том, что судьи, подобно полицейским, всегда на виду, поэтому на них и срывают раздражение, которое общество испытывает к государственным институтам. Среди тех, кто обращается в суд, есть определенная группа курвилянтов (обычно это пенсионеры), которые приходят в суд скорее от болезненного безделья, чем по необходимости, но граждане и организации в целом, в отличие от советского времени, сейчас не пренебрегают правом обращения за судебной защитой. 18% граждан и 33% предпринимателей имеют такой опыт, но при отсутствии механизмов, стимулирующих добровольное исполнение закона, суд вынужден выступать в качестве "социального громоотвода". Зачастую, тратя свое время и время лиц, участвующих в деле, лишь подтверждает a priori законные требования одной из сторон.
Третья причина — это позиция представителей высшей государственной власти. Так, начиная с известного своего предположения "Мы что, не знаем, что судьи взятки берут? Берут", высказанного в январе 2011 года на заседании Общественной палаты, Дмитрий Медведев несколько раз говорил о коррупции в судах. И если уж Президент России не всегда лестно отзывается о судьях, то почему и другим людям не делать то же самое. К тому же, российские судьи, оправдывая репутацию "молчаливой корпорации", не нашлись, что ответить главе государства, в отличие, например, от своих французских коллег, подвергшихся критике со стороны Николя Саркози.
Четвертое. Даже если судья обращается в прокуратуру с просьбой возбудить дело за клевету (ст. 298 УК, которую хотят вообще декриминализировать) или по статье неуважение к суду (ст. 297 УК), то прокуратура обычно не находит причин для возбуждения дела. Также считается не comme il faut, если судья сам судится с кем-либо. Поэтому, по сути, никаких инструментов защиты честного имени судья не имеет. Между тем в США физическое лицо за неуважение к суду может быть лишено свободы, а юридическое лицо за неисполнение предписания суда привлечено к выплате штрафа, исчисляемого исходя из суммы не менее, чем в $100000 в день. Во Франции неуважение к суду наказывается сроками до 6 месяцев тюрьмы и штрафом 30000 евро.
Зато в России от судьи требуют, чтоб он и закон знал, что естественно, и философские мысли умел изложить в приговоре, как предложил на упоминавшейся выше конференции в Санкт-Петербурге судья Конституционного Суда РФ Гадис Гаджиев, и обращал внимания на прецеденты судов других правовых семей, и публиковал свои решения, и не обедал с адвокатом. При этом нагрузка зашкаливает, сроки рассмотрения дел минимальные — нигде в развитых странах таких коротких сроков не существует, аппарат судьи получает жалкие 6000-12000 руб. и не способен адекватно помогать судьям. А нам все мало: а почему судья не встречает нас с улыбкой, не хочет выслушивать, не помогает нам решить правовой вопрос и оформить заявление?
Конечно же, не все судьи идеальны и чисты, но пора изживать советский опыт наклеивания ярлыков на целые корпорации. Может быть, нам разжать клещи и дать судьям спокойно работать, избавив корпорацию в целом от огульной критики. В противном случае жаловаться на плохое исполнение судебных решений будет бессмысленно, поскольку тот, кто не уважает само решение и человека, его вынесшего, не будет заинтересован в его исполнении.
Денис Примаков, к.ю.н.
