О чем законопроект
Инициативу внес Владимир Путин 12 марта, отзывы и замечания на проект должны поступить в профильный комитет до 13 апреля. Предлагается разрешить СКР создавать государственные судебно-экспертные учреждения и экспертные подразделения, а также самостоятельно проводить широкий перечень экспертиз. В них войдет дактилоскопическая, медико-криминалистическая, экспертиза с использованием полиграфа и другие.
Глава СКР Александр Бастрыкин не первый год говорил о создании собственной экспертизы. В марте 2017 года ведомство создало на своей базе первое судебно-медицинское подразделение. «У нас уже есть примеры, когда судебно-медицинские экспертизы от Следственного комитета проходили через суд и суд воспринимал их как источник доказательств», – заявлял Бастрыкин (цитата по lenta.ru). «Мы хотим в рамках нашей штатной возможности создать собственные экспертные подразделения для обеспечения оперативности в завершении сроков специальных исследований и тем самым сокращения сроков расследования уголовных дел», – объяснял глава СКР намерение.
В экспертизы входит широкий перечень мер, но в профессиональном сообществе уверены: основной интерес ведомства может быть вызван именно медико-криминалистической экспертизой.
«Раскулачивание» Минздрава
Как рассказывает Павел Чиков, глава международной правозащитной группы «Агора», подобную инициативу СКР действительно лоббирует много лет и однозначно оценить ее нельзя: «ведомственные следственные экспертизы проводятся всегда и везде, здесь имеют значение отдельные виды экспертиз. В первую очередь это медицинская экспертиза». «Все время судебно-медицинская экспертиза монопольно принадлежала Министерству здравоохранения. Другая подобная «монополия» сформировалась вокруг судебно-психиатрической экспертизы, которая принадлежит только государственным учреждениям психиатрии», – рассказывает Чиков. Законопроект судебно-психиатрическую экспертизу не затрагивает, она останется безраздельно в прежнем управлении. Дело коснется именно медицинской экспертизы и, по мнению Чикова, будет иметь важные последствия для так называемых врачебных дел.
«В таких делах главным доказательством является именно судебно-медицинская экспертиза, а монопольное право проводить такие экспертизы только учреждениям здравоохранения фактически создает эффект корпоративной солидарности. То есть врачебная корпорация фактически решает, кого из ее членов «сдавать», а кого – нет», – отмечает правозащитник. Он подчеркивает, что экспертиза при этом проводится очень долго и нередко в пользу медиков. «Я уверен, что Бастрыкин лоббировал эту инициативу именно под таким соусом: создания конкуренции Минздраву и прекращения монополии, так как в прежних условиях бороться со случаями непрофессионального поведения врачей практически невозможно», – считает Чиков.
Приведет ли это к всплеску дел против врачей? Да. Пострадают ли невиновные медики, учитывая специфику уголовного процесса в России? Безусловно, да. Приведет ли это к некоторому балансированию и разрушению монополии Минздрава на судмедэкспертизы – тоже да.
Пристрастные проблемы
Основным спорным моментом проекта называют вопрос определенного конфликта интересов. Адвокат Дарья Шульгина, партнер , отмечает, что проведение экспертиз силами СКР нарушает положения ст. 70 УПК. «В ней установлено, что эксперт не вправе принимать участие в производстве по уголовному делу, если он находился или находится в служебной или иной зависимости от сторон или их представителей. Эксперты СК находятся в административном подчинении у руководителей следственных органов. Свою экспертную деятельность они осуществляют в структурном подразделении Главного управления криминалистики СК России. Этот факт вызывал и будет вызывать вопросы в части объективности и независимости заключений этих экспертов», – комментирует она.
Руслан Коблев, управляющий партнер , заявляет, что независимость эксперта – это один из столпов судебной экспертизы, сразу после наличия у эксперта необходимых знаний, а нарушение принципа независимости эксперта, заключающееся в проведении судебных экспертиз штатными экспертами структурных подразделений СК РФ, противоречит сразу нескольким законодательным положениям, руководящим разъяснениям Верховного суда, а также ведомственным документам.
Ст. 7 «Независимость эксперта» Федерального закона от 31.05.2001 № 73-ФЗ (ред. от 08.03.2015) «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации» – «при производстве судебной экспертизы эксперт независим, он не может находиться в какой-либо зависимости от органа или лица, назначивших судебную экспертизу, сторон и других лиц, заинтересованных в исходе дела. Не допускается воздействие на эксперта со стороны судов, судей, органов дознания, лиц, производящих дознание, следователей и прокуроров, а также иных государственных органов, организаций, объединений и отдельных лиц в целях получения заключения в пользу кого-либо из участников процесса или в интересах других лиц».
Письмо Генерального прокурора РФ Президенту от 09.12.2014 № 1-ГП-126-2014 – «вопреки требованиям о независимости эксперта государственные эксперты подчиняются как органам, назначающим экспертизу, так и другим участникам, заинтересованным в исходе дела, в частности, руководителям органов исполнительной власти, при которых созданы экспертные учреждения, что не позволяет соблюсти беспристрастность и справедливость судебного разбирательства. Из-за пробелов в правовом регулировании судебной экспертной деятельности, а также допускаемых нарушений при ее осуществление не только снижается качество предварительного расследования преступления, но и создаются условия для необоснованного уголовного преследования».
Письмо заместителя Генерального прокурора от 24.07.2018 № 36-10-2018 «Об использовании в качестве доказательств судебно-медицинских экспертиз, проведенных экспертами Следственного комитета Российской Федерации».
«В этом письме указано, что заключения судебно-медицинских экспертиз, проведенных экспертами СК, не являются допустимыми доказательствами. Глава СК обратился к генпрокурору с просьбой скорректировать это письмо. Но прокурор в своем ответе от 24.10.2018 не только поддержал позицию своего заместителя, но и расширил ее, поставив под сомнение в целом право СК на самостоятельное производство экспертиз», – рассказывает Коблев.
П. 2 ч. 2 ст. 70 УПК РФ – «эксперт не может принимать участие в производстве по уголовному делу, если он находился или находится в служебной или иной зависимости от сторон или их представителей».
Коблев рассказывает, что следователи, аргументируя большой загруженностью государственные судебно-экспертные учреждения, назначают проведение экспертиз в свои ведомственные экспертные подразделения или коммерческие организации, что сказывается на объективности и качестве экспертного заключения. Сомнения вызывает и аргумент в пользу скорости: «Неоправданная гонка за сокращением сроков расследования в результате проведения «быстрых» судебных экспертиз повлечет снижение качества их выполнения, а в результате приведет к судебным ошибкам», – комментирует он.
Принятие данного закона может сказаться на осуществлении не только незаконного преследования бизнеса, но и снижения качества осуществления правосудия по всем категориям дел, поскольку данный законопроект предусматривает возможность проведения широкого набора экспертиз структурными подразделениями СК РФ.
Компетенции и финансирование
Партнер АБ Торн Сергей Токарев называет проект «перетягиванием одеяла на себя». «Эксперт на то и эксперт, чтобы быть независимым и беспристрастным, давать заключение по ситуациям, в которых другие разбираются хуже него. Он не подчиняется руководителю следственного органа и суду. О какой независимости и беспристрастности будем говорить, если эксперт по факту станет стороной обвинения и будет подчиняться руководителю следственного органа?» – рассуждает Токарев. По его мнению, кроме СКР, в этой ситуации никто не выиграет, а ведомство усилит влияние и число раскрытых преступлений. При этом образуется «непаханое поле для злоупотреблений и фальсификаций».
«Самое смешное – это попытки СКР самостоятельно проводить финансовые и бухгалтерские экспертизы. Эксперт – лицо обладающее специальными познаниями в какой-то области. Эксперт СКР – лицо с юридическим образованием и погонами, похожими на офицерские. Экономические, медицинские и т. п. факультеты они (за редким исключением) не заканчивали», – считает Токарев. Отдельно он отмечает, что проект предлагает СКР проводить психофизиологические экспертизы, то есть процедуры с использованием полиграфа. «Его не признают в качестве доказательств суды ввиду крайне высокой возможности ошибки, но СКР пытается протолкнуть их уже много лет. Судя по всему, теперь получится», – предполагает Токарев.
Эксперты также говорят, что инициатива напрямую сопряжена с расширением штата и увеличением финансирования.
Для соблюдения требований закона о независимости экспертной деятельности придётся создать новое учреждение, что представляется масштабным и затратным мероприятием. Если говорить о существующих проблемах при проведении экспертиз, то одной из основных является длительность сроков их проведения. Путем создания экспертного учреждения в составе СКР эту проблему не решить. Не стоит ждать и повышения качества исследований: это те же самые эксперты и то же самое учреждение, которые были.
Шульгина также отмечает, что фактически экспертную деятельность СКР хотят регламентировать и лишь спустя восемь лет (СК РФ существует с 2011 года) привести в соответствие с действующим законодательством. «Принятие этого закона потребует серьезных организационных мероприятий, направленных на вывод экспертов из штата СК РФ путем создания ведомственного экспертного учреждения, аналогично МВД, ФСБ, МЧС, Минюсту», – считает она.