Два года назад в разговоре с Лаурой Джугелией о домашнем насилии телеведущая Регина Тодоренко адресовала женщинам вопрос: «А что ты сделала, чтобы он [муж] тебя не бил?» После этого пользователи социальных сетей обвинили звезду в оправдании такой агрессии. С ней разорвали рекламные контракты. Более того, журнал Glamour лишил Тодоренко статуса «Женщина года». А звезде даже пришлось публично извиниться за свое неосторожное высказывание и снять документальный фильм о той проблеме. Доходы, полученные от показов картины, направили в фонд борьбы с домашним насилием.
История телеведущей — яркий пример кэнселинга и его последствий. С одной стороны, женщину затравили в интернете. С другой — в результате она создала популярный фильм о домашнем насилии, который, по данным на конец июня 2022 года, посмотрели более 4,3 млн пользователей. Но сама ситуация все равно ощутимо ударила по ее репутации и работе.
Еще один пример — случай с экс-руководителем SMM-отдела сети ресторанов «Тануки» Андреем Фрольченковым, который придумал неоднозначный PR-ход. В День всех влюбленных компания сделала рекламу с посылом, что люди, которые съели роллы в их заведениях, не наберут лишний вес в отличие от гостей пиццерий. После этого «Тануки» обвинили в бодишейминге (дискриминация людей, основанная на том, как выглядит их тело. — Прим. ред.). Компания публично попросила прощения у пользователей и гостей.
Вместе с экспертами разбираемся, что такое «культура отмены» и какие цели она преследует.
Cancel culture — социальное явление с правовым подтекстом
«Культура отмены» — публичное порицание человека, бренда или компании за поступок, который не совпадает с общепринятыми ценностями. Говоря о «культуре отмены» в правовом контексте Артур Зурабян, партнер , отмечает, что в зависимости от выраженной позиции либо принадлежности к той или иной группе она демонстративно ограничивает субъекта в правах. Выражение такой позиции формально не нарушает закон, равно как и принадлежность к той или иной группе не дает оснований для ущемления прав.
По мнению Кирилла Никитина, руководителя дирекции юридической фирмы , кэнселинг — околоправовое явление. Он поясняет, что цель «отмены» — борьба общества с дискриминацией, несправедливостью и привлечение внимания к социально значимым проблемам. Правда, фактически кэнселинг сегодня — не более чем инструмент борьбы той или иной части общества со своими оппонентами.
«Культура отмены», скорее, действует там, где отсутствуют основания для правового контроля. Публично обсуждая и дискредитируя действия лиц, общество пытается добиться социальной справедливости, подрыва авторитета «отмененного» лица.
Никитин отмечает, что «культура отмены» — это в первую очередь удар по репутации. Он полагает, что публичное общественное порицание может иметь правовую огласку только в случае, если действия «отмененного» лица будут противоправными с точки зрения действующего закона.
Позиции, что кэнселинг — форма остракизма (изгнание неугодного лица. — Прим. ред.), придерживается Рустам Алиев, партнер
Хотя «культура отмены» — способ привлечь к ответственности, по факту ее могут использовать как средство политической борьбы или травли за высказывания, а не за противоправные поступки.
На то, что не существует юридического определения «культуры отмены», обращает внимание и Виктория Чеснокова, юрист коллегии адвокатов Она полагает, что цель подобного явления — создать условия для тотальной изоляции человека, допустившего неэтичное поведение. И, как результат, репутационная дискредитация.
«Культура отмены» — это не правовое явление, а форма реакции социума на серьезные общественные и культурные проблемы.
Эту реакцию общество в разные периоды выражало по-разному. «Культура отмены» развивалась постепенно.
Зурабян объясняет, что «культура отмены» в современном понимании зародилась именно в качестве протеста против соблюдения действовавших норм права. В США темнокожее население во второй половине 1950-х годов стало бойкотировать поездки на общественном транспорте из-за того, что афроамериканку арестовали после того, как она не уступила место белому мужчине в автобусе. Никитин, говоря о кэнселинге в историческом аспекте, вспоминает политику нацистской Германии.
«Если в Европе и США кэнселинг уже набрал обороты, то в России в современном понимании только зарождается», — полагает Алиев. При этом за последние четыре месяца «культура отмены» коснулась России в целом, когда компании стали массово покидать отечественный рынок.
По мнению Никитина, в истории нашей страны сегодняшние события — далеко не первая попытка «отмены». Публично осудить и подорвать репутацию России пробовали еще в XV веке. Юрист приводит в пример книгу Сигизмунда Герберштейна «Записки о Московии», где автор отзывался о русских, как «о рабах, которые находят удовольствие в своем рабстве».
В другие исторические периоды элементы подобной «культуры» реализовала и сама Россия. После революции 1917 года фактически отменяли целые сословия, которые лишались большинства, а зачастую вообще всех прав только по признаку принадлежности, констатирует Никитин. Еще один яркий пример советской традиции «отмены» — «десталинизация» и связанные с ней гонения и притеснения только по признаку принадлежности.
«Культура отмены» свойственна и современной России. Как правило, общественному порицанию подвергаются высказывания публичных личностей, которые не соответствуют социальным стандартам, отмечает Никитин. Но в России такое явление больше носит негативную окраску, и государство его никак не поддерживает.
Человека «отменяют» в первую очередь в медиапространстве. Ситуации, послужившие поводом к кэнселингу, придают огласке в СМИ и обсуждают в соцсетях. Работодатели могут уволить подчиненного, а рекламодатели и партнеры отказаться от сотрудничества с «отмененным» контрагентом.
Под молот «культуры отмены» можно попасть за нарушение поведенческих норм, не возведенных в ранг закона, а принятых с точки зрения морали отдельных членов общества.
В качестве примера он говорит о ситуации с российской сетью магазинов здорового питания. Компания умудрилась обидеть публикацией сначала одну половину покупателей — из числа тех, кому не все равно, а затем, под натиском убрав публикацию с сайта, другую. При этом доводы и тех и других носили спорный характер.
«Люди, требующие «отмены» других людей, целых организаций или памяти о них, всегда категоричны в определении вины «отменяемых», — полагает Баёв.
Эксперт объясняет, что ни о каком разбирательстве, процедуре или процессе и речи не идет. Для признания виновным достаточно устного заявления оскорбленного.
Чеснокова, говоря о действии «культуры отмены» в России, приводит кейс главного редактора издания «Медуза»* Ивана Колпакова. По словам присутствовавших, на вечеринке пьяный Колпаков коснулся одной из коллег со словами: «Ты — единственная на этой вечеринке, кого я могу харассить, и мне за это ничего не будет». Его отстранили от работы на две недели, после чего по решению совета директоров восстановили. Информация вызвала шквал критики со стороны читателей. В итоге через несколько дней работы Колпаков сам принял решение об отставке. Но в марте 2019 года его снова назначили главным редактором издания.
При этом Чеснокова приводит в пример и обратный кейс, когда «культура отмены» не сработала вовсе. Юрист рассматривает открытие ресторана «Хорошая девочка». Концепцию заведения выстроили вокруг образа хорошей девочки с дурными наклонностями. Его агрессивная PR-кампания возмутила пользователей соцсетей. Александра Орлова, владельца ресторана, хоть и обвинили в объективации женщин, но репутационные потери ни ресторатор, ни его детище не понесли.
Зурабян упомянул случай с Джонни Деппом и Эмбер Херд, когда бывшие супруги обвиняли друг друга в насилии. «Насколько это следует из публично доступной информации, оба они не были ангелами, оба любили алкоголь и запрещенные вещества, но в итоге вся тяжесть «культуры отмены» досталась именно Деппу, который потерял многомиллиардные контракты», — рассказывает эксперт.
«Депп выиграл суд, но это не вернет ему потерянные деньги, время и репутацию», — считает Зурабян.
Одним словом, «культура отмены» — социальный феномен. Его автор — общество, а не один правоприменитель в лице госорганов. При этом цель такой «культуры» — в восстановлении справедливости, на что направлены и право, и законы.
Право и «культура отмены» в России
Никитин поясняет, что с точки зрения российского права «культура отмены» не урегулирована. Ст. 29 Конституции гарантирует свободу мысли и слова, запрещает цензуру.
«Поощрение кэнселинга государством узаконило бы цензуру и наказания за мыслепреступления», — считает Никитин.
Юрист обращает внимание, что политика государства, напротив, идет по пути защиты чести и деловой репутации личности и даже предусматривает уголовное преследование за клевету (ст. 128.1 УК). Можно обратиться в суд за компенсацией морального вреда и опровержением порочащих его честь сведений к тому, кто их распространил (ст. 151 ГК). При этом Верховный суд признает порочащими сведения о неправильном, неэтичном поведении в личной, общественной или политической жизни, а еще информацию о недобросовестном ведении производственно-хозяйственной и предпринимательской деятельности. «Российская практика не позволяет безосновательно порицать мнения, высказывания и действия лиц, если это не переходит черту правопорядка. Вместе с тем неоправданная клевета преследуется уголовным законом», — замечает Никитин.
С тем, что в российском праве нет норм, позволяющих «отменить» человека, соглашается Зурабян. Он полагает, что их, наверное, быть не должно.
Право общественного мнения на «отмену» человека — маленький шаг если не к суду Линча, то уж точно к разным домкомам, обкомам и прочим революционным трибуналам, основанным отнюдь не на праве.
Такую точку зрения поддерживает и Баёв: «Культура отмены» может существовать только как социальное явление». Эксперт отмечает, что современное право построено на минимизации роли неорганизованной толпы в управлении обществом. А «культура отмены», общественное порицание — путь к анархии, в которой каждый может судить каждого.
* Признана в России иностранным агентом.